Александр Дзасохов - Как много событий вмещает жизнь

Цхинвал находился в военной блокаде. В результате непрекращающихся хаотических обстрелов города с прилегающих высот гибли мирные люди. Еще до нашего приезда Шеварднадзе и Кулумбегов договорились, что мы встретимся с жителями. Но Торез Георгиевич во время переговоров, проходивших на территории вертолетного полка, сказал, что не может гарантировать безопасность грузинскому руководителю. Кулумбегова беспокоило настроение жителей Цхинвала и всей республики, протестующих против обстрелов города с грузинской стороны. Вместе с тем он понимал важность цели и предпринял какие-то дополнительные шаги; наша встреча с людьми и откровенные суждения о происходящем все-таки состоялись.

Пока мы ехали в Цхинвал, я снова и снова вспоминал обстоятельства, с которых начались бесчинства грузинских экстремистов, после того как в ночь с 6 на 7 января 1991 года из города внезапно были выведены подразделения внутренних войск МВД СССР. Это произошло в результате близорукого и безответственного решения Горбачева, принятого без консультаций с Верховным Советом СССР и тем более с Политбюро. Как только я узнал об этом, то тут же связался с министром внутренних дел СССР Б.К. Пуго и заявил, что данный шаг – предательство народа Южной Осетии, поскольку развязывает руки грузинским экстремистам для нападения на Цхинвал.

Пуго сослался на политическое решение президента СССР и попытался смягчить мою реакцию, сказав, что похожие события произошли раньше и на его исторической родине, в Латвии. Бориса Карловича Пуго я давно – не одно десятилетие – знал как очень порядочного и высокопрофессионального политика и офицера. Вот в таких сложных политических обстоятельствах мы теряем друзей… Пишу так потому, что после вывода частей МВД из Южной Осетии и состоявшегося в связи с этим разговора на повышенных тонах мы прервали наши добрые товарищеские отношения. А в августе 1991 года он, как известно, трагически ушел из жизни…

Когда наша миссия достигла Цхинвала, мы в школе № 5 почтили память жителей Южной Осетии, погибших в результате нападений и обстрелов грузинской стороной. К тому времени они продолжались уже более года, и на небольшой пришкольной территории возникло кладбище жертв вооруженной агрессии.

Похоронить их на городском кладбище не было возможности – все предместья Цхинвала интенсивно обстреливались.

Потом мы направились на центральную площадь города, где нас уже ждали цхинвальцы. Чувствовалось, что нервы у людей на пределе. Но было видно, что у всех есть твердое единство во взглядах – и на происходящее в Южной Осетии, и на собственное будущее.

Об особенно острой именно в тот момент обстановке мне рассказал много позже, уже в мирное время, Валерий Хубулов, один из активных организаторов обороны Цхинвала, впоследствии заместитель председателя правительства Южной Осетии. Тогда, в мае 1992 года, сказал он, «среди части наших ребят были крайние настроения. Можно было ждать поступков с тяжелыми последствиями…» Но этого не произошло, возобладали кавказские представления о неприкосновенности гостя.

Мы благополучно вернулись на место дислокации вертолетного полка и продолжили обсуждение. В это время начался массированный артиллерийский и пулеметный обстрел. Пули и снаряды летели в расположение полка, свистели совсем близко от здания, а некоторые попадали и в само здание, где велись переговоры. Кулумбегов подтвердил: такие обстрелы ведутся круглосуточно с небольшими перерывами. Удрученный Шеварднадзе что-то сказал по-грузински Иоселиани. Тот с помощью российских военных по рации хотя и не сразу, но вышел на связь с командирами бронетехники, дислоцированной в районе Гори, и через них командами и криками призвал принять меры к прекращению обстрела. Вскоре огонь прекратился. Остается догадываться, почему именно в те часы и минуты, когда Шеварднадзе находился на территории Южной Осетии, интенсивность обстрелов возросла.

Перед тем как покинуть Цхинвал, Эдуард Амвросиевич заявил о намерении остановить войну. Наша делегация осталась в столице Южной Осетии. Я остановился у Людвига Чибирова, тогда ректора Юго-Осетинского педагогического института. Мог предположить, что Шеварднадзе занял взвешенную позицию и будет добиваться прекращения военной эскалации и вылазок на территорию Южной Осетии. Но удавалось ему это с трудом.

В Цхинвале мы договорились о прекращении огня с 14 мая 1992 года с 12 часов дня. Как я уже сказал, переговоры шли на территории российского вертолетного полка. Все в регионе знали, где мы находились и о чем говорили друг с другом. Мы согласились прекратить стрельбу, восстановить почтовое и транспортное сообщение города с другими районами…