Грузовик громыхал по булыжной мостовой. Катя сидела рядом с шофером. Все вышло так неожиданно…
Модестова коротко и очень точно объяснила суть дела. Типография, впрочем как и любое другое ленинградское предприятие, испытывает сейчас острую нужду в рабочих. Ждать, когда начнется демобилизация? Но трудно сказать, когда все это будет. Надо брать пополнение рабочему классу из детских домов. Брать ребят на предприятия и учить «с руки». Конечно, кто не захочет, тот может идти в ремесленное.
Самой трудной оказалась проблема жилья. И вот на чем порешили: административный домик отдать под общежитие. Дирекцию и партком на время разместить в «конторках» при цехах.
Когда Анна Николаевна назвала номер детдома, Катя насторожилась. Семнадцатый детдом. Тот самый номер, если только она не перепутала.
— На Пестеля? — спросила Катя.
— Да, на Пестеля.
Как будто все было только вчера, так ясно видела Катя дощечку: «Детский дом № 17».
Зима сорок второго. В те дни были созданы отряды ленинградских комсомольцев. Они помогали тем, кому еще можно было помочь.
Мальчика, которого спасла Катя, она принесла в детский дом номер семнадцать на улице Пестеля.
— Назовем Сергеем, — сказал грузный пожилой человек с отечным лицом, заведующий детским домом. — А как ваша фамилия?
— Вязникова…
— Ну, значит, пока он Сережа Вязников.
«Как же так? — думала Катя. — Пятый день я в Ленинграде и не зашла туда. Даже не попыталась разыскать Сережу Вязникова».
Грузовик остановился на улице Пестеля. Катя быстро вбежала в парадную, позвонила. Прошло мгновение, дверь открыли, и Катя замерла от неожиданности. На пороге стояла Симочка, улыбающаяся, веселая и свежая. Увидев Катю, она тоже растерялась, улыбка еще осталась, а взгляд выражал полное недоумение.
В это время из глубины послышалось:
— При-вет до-ро-го-му ше-фу, при-вет до-ро-го-му ше-фу…
— Я… я приехала за детьми, — сказала Катя.
— А мне поручили… — Симочка разглядывала Катю, словно видела ее в первый раз, — специально поручили встретить представителя с производства… Конечно, я не знала, что приедете вы. Сегодня утром вы ведь еще нигде не собирались работать.
— Я не работаю. Меня просили, я приехала.
— Ах вот как!..
Они вошли в большую, просторную комнату, где ребята еще раз повторили приветствие. Симочка одобрительно улыбнулась, потом лицо ее стало строгим, она вышла на середину комнаты и торжественно обратилась к Кате:
— Дорогой товарищ! Воспитанники детского дома приветствуют в вашем лице руководство типографии и счастливы, что смогут оказать своим трудом помощь производству.
Катя молча покачала головой. Пышных речей она не выносила.
— Не все счастливы, — сказал черненький мальчик с яркими глазами. — Вот Лиза Кондратьева боится на фабрику. Вон ревет в углу. Саша Турчанов ее утешает.
— Хороша комсомолка, — заметила Симочка. — А сам? Не можешь отличить фабрику от типографии! Тоже хорош…
— А чем он плох? — неожиданно резко спросила Катя. — Где директор детского дома?
— Он наверху, он на втором этаже! — закричали дети.
— Капранов плохо себя чувствует, — сказала Симочка. — Я поднимусь с вами.
— Не надо. Я сама.
Она поднялась наверх по витой деревянной лестнице. Постучала в одну дверь, потом в другую. Никакого ответа. Наконец услышала негромкое:
— Войдите…
В комнате был невероятный беспорядок. Повсюду валялись книги. Книги на полу, на столах, на подоконнике. Книги и пыль. Капканчики для мышей. Какие-то бумаги, свернутые в трубки. По углам стояли гипсовые бюсты великих людей, учебный скелет, два глобуса.
За небольшим бюро сидел заведующий детским домом. Тот самый человек, который был здесь в первую военную зиму: большой, грузный, всклокоченная борода, взгляд умный, но в нем сквозит какое-то постоянное беспокойство. Впрочем, так нередко бывает с людьми, пережившими блокаду.
— Прошу садиться, чему обязан? — спросил он, и такой старомодный оборот совсем не показался Кате смешным.
— Вы, конечно, меня не помните, — сказала она, — в сорок втором, в конце января… Один мальчик.. В общем, я принесла его вам, вы его взяли, я тогда не знала его фамилии. Меня зовут Екатерина Григорьевна Вязникова.
— Сережа Вязников? Он у нас. Хотите его видеть? Можно позвать.
Через несколько минут в комнату вбежал кудрявый паренек лет пяти, одетый в комбинезон.
— Познакомься, Сережа, с тетей Катей. Помнишь, я рассказывал, когда тебе было всего два года, тетя Катя принесла тебя к нам…
Читать дальше