Александр Феклисов - Признание разведчика

Но он вдруг заскучал и на одной из встреч весной 1945 г. сказал мне: «Мой друг и товарищ, я понимаю необходимость проведенной реорганизации и полностью согласен с тем, что вы отняли у меня товарищей и рекомендовали как можно реже встречаться и даже звонить им. И Вы сами стали редко встречаться со мной. От этого у меня в душе поселилась грусть, я скучаю. Ведь я привык к активной работе — постоянно встречаться и разговаривать с людьми, разрабатывать новые планы, и в этом моя жизнь…».

Пока Юлиус говорил, я внимательно смотрел в его голубовато-серые глаза, обычно веселые, с ласковыми искорками, но сейчас печальные. У меня не было ни доли сомнения в искренности его слов. Он ведь так любил Советский Союз, его народ и стремился делать для СССР максимально возможное…

Некоторое время я молчал, обдумывая, какие найти слова, какие привести доводы, чтобы успокоить Юлиуса, снять с его души груз печали. Надо было еще раз убедить его, что осуществленные меры необходимы.

Я начал с того, что рассказал Юлиусу о том, как с каждым днем меняется отношение правящих кругов США и Великобритании к Советскому Союзу. Они начинают рассматривать мою страну уже не как союзника по антифашистской коалиции, а как противника своих планов по переустройству послевоенного мира. По нашим данным, ФБР наращивает свои усилия по разработке находящихся в США работников советских представительств, а также придерживающихся левых взглядов американцев. Поэтому, чтобы избежать провала в нашей работе, мы должны постоянно проявлять бдительность, выявлять действия контрразведки против нас, непрерывно совершенствовать конспирацию во всех звеньях нашей деятельности, особенно при проведении встреч.

Так мне удалось убедить его в необходимости более редких встреч с ним и его друзьями. А высвобождающееся в результате время я порекомендовал ему использовать для семейного отдыха, посещения кино, театров, выставок, а также для заведения новых полезных для нас знакомств.

Весной 1946 г. стало известно, что один из наших агентов по политической линии — Элизабет Бентли — стала предательницей. По указанию Центра разведывательная работа по политической линии была прекращена. Анализ этого предательства показал, что Бентли не знала никого из агентов по научно-технической линии. Поэтому в течение нескольких последующих месяцев мы еще продолжали встречи с нашими агентами.

В последний раз я встретился с Юлиусом Розенбергом, кажется, в августе 1946 г., незадолго до моего отъезда из США. Для этой встречи я выбрал венгерский ресторан «Золотая скрипка» в западной части Манхэттена, где мы могли бы напоследок спокойно посидеть, послушать музыку и поговорить. Мне предстоял нелегкий разговор: ведь за время почти трехлетней интенсивной нелегальной работы наши отношения перешли за рамки обычных отношений между сотрудником разведки и его агентом. Юлиус стал для меня настоящим другом, за судьбу которого я чувствовал личную ответственность. И я, в свою очередь, знал, что он испытывает ко мне глубокую личную привязанность.

Возобновив разговор, я сказал другу, что уезжаю домой, в Советский Союз, и что связь с ним через полгода установит и будет осуществлять другой наш опытный разведчик, который приедет мне на смену, Юлиус от неожиданности несколько секунд не мог произнести ни слова, а только смотрел на меня широко открытыми глазами. Молчал и я. На душе было грустно и тяжело от сознания того, что через какие-то полчаса я расстанусь с моим другом, человеком, который в течение нескольких лет шел на огромный риск, чтобы оказать моей Родине столь необходимую ей в тяжелую военную годину помощь.

«Товарищ, как же это так? Зачем Вы уезжаете от меня?», — нарушив неловкую тишину, взволнованно произнес Юлиус. Я объяснил, что срок моей командировки по линии Министерства иностранных дел истек, и что дальнейшее мое пребывание в стране может вызвать подозрения у ФБР. Да и ему из соображений безопасности следует на время прекратить разведывательную деятельность. «Вопрос о моей отъезде, — добавил я, — решен нашим руководством».

Юлиус постепенно успокоился. На 20–30 минут мы предались воспоминаниям о некоторых наиболее удачных моментах нашей работы. Размышляли о будущем. Он мечтал приехать в СССР, самому увидеть ту жизнь, которую он представлял себе только по рассказам и разрозненным сообщения.

Заказав бутылку красного португальского вина и хорошее мясное блюдо, мы, как обычно, начали обсуждать последние события в мире. Во время неторопливой еды Юлиус был в хорошем настроении — ему понравилось вино и вкусное, по-венгерски приготовленное мясо типа бифштекса. Он прислушивался к спокойной игре небольшого струнного оркестра и к прекрасной игре солиста-скрипача, ходившего между столиками. Музыканты исполняли народные венгерские мелодии. Нам особенно понравился напев одной грустной, задушевной песни. Мы перестали кушать и полностью предались слушанию музыки, которая так хорошо передавала наше настроение перед расставанием. Когда музыканты кончили исполнять полюбившуюся нам мелодию, Юлиус подошел к скрипачу и спросил название только что исполнявшегося произведения. Скрипач сказал, что это была мелодия венгерской народной песни «Журавли улетают». Мой друг передал музыканту купюру и попросил его еще раз позднее исполнить «Журавли улетают».