Александр Феклисов - Признание разведчика

Сотрудники ФБР тренировали Дэвида и Руфь — какие вопросы им будут заданы на суде и как следует отвечать на них, Специалисты из Комиссии по атомной энергии натаскивали Дэвида относительно того, как ему следует отвечать на вопросы, касающиеся атомной бомбы.

После многомесячной работы, проделанной сотрудниками ФБР, «защитником» Рогге, специалистами из Комиссии по атомной энергии, Дэвид и Руфь Гринглассы превратились в податливый инструмент в руках обвинения на предстоящем судебном процессе.

Долгие годы я носил в себе тяжкий груз и лишь на склоне лет, стремясь разобраться во всех перипетиях судебной расправы над моим другом и его женой, углубился в чтение доступной мне американской литературы по делу Розенбергов. Особенно врезалось в мою память письмо лауреата Нобелевской премии Гарольда Юри, направленное им в январе 1953 г. в газету «Нью-Йорк таймс». Он выступал против вынесенного судом приговора и предупреждал, что репутация США будет подмочена. И что скажут «люди доброй воли всего мира», «если после казни Розенбергов станет ясно, что они казнили двух невинных людей и оставили на свободе виновную (Руфь Грингласс)?». При этом Юри призвал «помнить, что где-то есть представитель СССР, который знает, что же произошло на самом деле».

Как последний из оставшихся в живых советских разведчиков, встречавшихся с Юлиусом Розенбергом в начале и середине 1940-х годов и из первых рук знающих обстоятельства его сотрудничества с советской разведкой, я и есть тот самый «представитель СССР», помнить о котором призывал Гарольд Юри.

В начале 1950-х годов я уже работал в британском отделе и не имел служебного отношения к делу Розенбергов. Но я ежедневно следил за всеми проходившими из ТАСС материалами о ходе судебного процесса. По дороге на работу я успевал просматривать газетную информацию. Относящиеся к делу Розенбергов материалы ТАСС передавали в отдел научно-технической разведки. Так что каждый день, пока шел процесс, я находил время, чтобы заглянуть к Яцкову, который показывал мне имевшиеся у него материалы, обменивался со мной впечатлениями.

Хотя, откровенно говоря, Яцкову было не до обсуждений: в то время полным ходом шло начатое после арестов в Нью-Йорке служебное разбирательство, в связи с которым и Яцков, и Квасников были заняты по горло: приходилось отписываться, докладывать, снова во всем разбираться. Сидели на работе до полуночи, если не позже.

Между тем политические тучи сгущались. Из союзника по антигитлеровской коалиции и боевого соратника США превратились в главного противника СССР в холодной войне.

Переход к открытой конфронтации на внешней арене сопровождался антикоммунистическим психозом. Маховик маккартизма усиленно набирал обороты. Развернувшаяся в стране травля и преследования коммунистически и лево-либерально настроенных американцев ставили своей целью заставить американцев поверить в реальность «советской угрозы». Маккартистская пропаганда искала виновников и козлов отпущения за все неудачи США и Англии на международной арене — развал колониальной системы, победу революции в самой населенной стране мира — Китае, появление у Советского Союза атомного оружия.

Начавшаяся летом 1950 г. война в Корее и участи в ней крупных американских воинских контингентов использовались средствами массовой информации для разжигания антикоммунистической истерии, антилевых и антилиберальных настроений. Не могу забыть высказывания обозревателя херстовской газеты Вестбрука Пеглера: «Единственный реальный и мужественный способ покончить с коммунизмом в наших рядах — это объявить членство в коммунистических организациях или скрытую помощь им преступлением, караемым смертной казнью, либо отстреливать или каким-либо иным способом умерщвлять всех, признанных виновными в нем».

Таким образом, когда 6 марта 1951 г. в Нью-Йорке начались слушания по делу «США против Юлиуса, Этели Розенберг и Мортона Собелла», политические страсти были накалены до предела. Наконец-то заговорщики, виновные — как удалось убедить большинство американцев еще до решения суда — в потере Соединенными Штатами атомной монополии, предстали перед судом, чтобы понести заслуженное наказание!

Задача обвинения значительно облегчалась тем, что накануне суда в глазах большинства американцев виновность Розенбергов в «самом страшном преступлении за всю историю страны» не подлежала сомнению. Мне хорошо запомнилось, как за неделю до суда государственный обвинитель Ирвинг Сейпол сообщил прессе, что со стороны обвинения выступит «сто с лишним свидетелей», в том числе видные физики-атомщики, принимавшие участие в создании первых атомных бомб, — Роберт Оппенгеймер, Джордж Кистяковский, Гарольд Юри и др., а также будут представлены сотни вещественных доказательств.