Natural Blues закончился, и, когда мы въехали в Гринвич, заиграла South Side. Я свел почти все песни с Play у себя в спальне, но для микширования South Side снял настоящую студию звукозаписи, и песня звучала почти профессионально. Мой голос в припевах был не очень убедительным, и я задумался, не стоит ли найти девушку, которая споет это в дуэте со мной. По сравнению с другими песнями на альбоме South Side была какой-то слишком прямолинейной и нормальной. С другой стороны, все равно альбом никто не будет слушать, так зачем я волнуюсь?
Мой последний альбом и правда послушает человек десять, а потом я перееду в кондоминиум в Коннектикуте неподалеку от скоростного шоссе. Ну а там я буду сидеть на матрасе, пить «Бад Лайт» и смотреть «Колесо фортуны», пока не умру от чего-нибудь, что первым смилостивится меня убить.
Я проехал Дариен, где жил очень долго. За два десятка лет я объездил на велосипеде, мопеде и маминой машине все дороги этого города. Двадцать лет я безответно влюблялся во всех местных недоступных девушек. Здесь я собрал свои первые панк-роковые и нью-вейвовые коллективы, здесь я потерял девственность – а еще, живя в этом маленьком, милом городке, я постепенно научился бояться всего и всех.
Run On начиналась с остинатной фортепианной партии. Я проехал мимо поворота на «Холидей-Инн», где жили Роберт Дауни-младший с семьей, когда переезжали из Дариена. Роберт Дауни-младший был моим лучшим другом в третьем классе. Мы сблизились, потому что оба были нервными восьмилетними мальчуганами, а его родители и моя мама были единственными взрослыми в Дариене, курившими травку. Осенью 1973 года Роберт, его сестра и я сняли мини-фильм на камеру «Супер-8», принадлежавшую его отцу, Роберту Дауни-старшему. Мы поставили сцену из сериала «Айронсайд», где Роберт играл раненого полицейского, а его сестра и я – скорбящих жену и партнера. Мама Роберта проявила пленку, и мы сели на кухне дома Дауни на Мэнсфилд-авеню и посмотрели наш трехминутный фильм, спроецированный на дверь их подвала.
Мы всегда жили скромно, но, переехав в Стратфорд, познали новые бездны бедности.
Затем, в один печальный день 1974 года, родители Роберта решили переехать в Эссекс, в часе езды на север по побережью Коннектикута. Роберт, его мама и сестра перебрались в «Холидей-Инн», прежде чем окончательно уехать в Эссекс; мы с мамой пришли к ним в гости, чтобы попрощаться и поплавать в бассейне у гостиницы. Когда мы вышли из лифта, Роберт и его сестра выбежали босиком из номера, чтобы встретить нас, и наступили в кучу битого стекла возле машины со льдом. Визит к лучшему другу завершился тем, что мы заперлись в ванной и отчищали ступни Роберта Дауни-младшего и его сестры от стекол и крови, а наши мамы в это время продолжали курить травку.
Еще я был в «Холидей-Инне» в девяносто третьем, во время десятой годовщины нашего выпускного. На столе у входа стояла моя фотография и плакат: «Выпускной класс Дариенской старшей школы 1983 года – в новостях!» Организаторы встречи одноклассников нашли маленькую статью обо мне в журнале People , увеличили ее и поместили на подставке вместе с фотографиями нескольких других выпускников 1983 года. Я крутился вокруг фотографии, надеясь, что кто-нибудь из девушек, в которых я был влюблен в старших классах, снизойдет до того, чтобы заметить меня: они уже начинали стареть, а я был почти знаменит. Я надеялся, что за десять лет, прошедших после нашего выпускного, их запросы настолько снизились, что они могли рассмотреть возможность влюбиться даже в лысеющего музыканта. Но к десяти вечера я все так же одиноко стоял возле фотографии, вскоре я собрался, ушел со встречи, вызвал такси и отправился спать к маме домой.
Я проехал Вестпорт, ровно вписавшись в ограничение скорости, и перемотал несколько новых панк-роковых песен, которые точно не попадут на альбом. Потом мы въехали в Бриджпорт, и заиграл инструментал, которому я дал предварительное название Inside. Бриджпорт был городом пустых складов, наркопритонов и огромных фабрик, ржавевших на берегу. В час ночи Inside придал даже этому убожеству своеобразное мужество и красоту. Мир за окнами машины казался более медленным и пустым. Фонари на шоссе неслись мимо, а гирлянды промышленных прожекторов на электростанции казались изящными, словно сочельник на луне.
За Бриджпортом последовал Стратфорд. Мы с мамой прожили там пару лет в середине семидесятых, когда были очень, очень бедны. Мы всегда жили скромно, но, переехав в Стратфорд, познали новые бездны бедности. У мамы не было работы, и мы выживали на пособия, продуктовые талоны и деньги, одолженные у друзей и родителей. Однажды в семьдесят четвертом мама дала мне продуктовых талонов на двадцать долларов, чтобы я купил продуктов в супермаркете неподалеку от дома, где мы снимали две комнаты. Пробив на кассе продукты, старик-кассир покачал головой и сказал:
Читать дальше