Михаил Никольский - Кровью своего сердца

Прихожу я как-то в выходной день домой на Цахмин, до окончания полугодия оставалось несколько дней. Квартира на замке, а соседка подает мне записку. Разворачиваю, узнаю почерк отца. Он писал: «Мишка! Меня пригласили на работу в совхоз „Жалы“, дали квартиру. Это по прямой дороге километрах в семи от Барикова. Приходи, найдешь нас». Темной декабрьской ночью пришел я к родителям. Дом узнал по светящимся окнам — нигде света нет, а в нашем горит. Я так и подумал, что меня ждут. Естественно, мама в слезы от радости, что нашелся сынок. А на другой день отец взял лошадь в совхозе, и мы на санях поехали в Коммуну, чтобы забрать документы из школы, а на квартире — постель и другие вещи, рассчитаться с хозяевами и поблагодарить их. Учителя упрашивали меня остаться до конца года, но отец был против, сказал, что есть школа ближе, и что мне будет удобнее учиться, живя дома, а не на квартире. Учителя согласились, и мы уехали домой.

До начала каникул я успел еще пойти в новую семилетнюю школу в деревне Загалье. Мы сдали документы директору, и он зачислил меня со второго полугодия в шестой класс. Директором был, как сейчас помню, высокий и солидный человек — Степан Яковлевич Радько 40, историк. Он сразу написал на заявлении резолюцию «Зачислить», отметив с удовлетворением, что в табеле успеваемости стояли почти все оценки «выдатна» — «отлично» на белорусском языке.

От поселка Жалы до деревни Загалье в то время, когда дорога петляла по болоту через греблю 41, вокруг озера, среди кустарников и сосенок по песчаным более высоким местам, расстояние было более пяти километров. Ходить приходилось каждый день в любую погоду. Когда зимой болота замерзали, разливы воды от осенних дождей на болотах и озере покрывались льдом, мы умудрялись ездить в школу на коньках, прикрепляемых к ботинкам на винтах, а чтобы прочнее было, коньки укрепляли ременными полосками сверху и снизу ботинок. Если было много снега, использовались лыжи — тоже было удобно.

Со мной вместе ходил в школу сосед по дому Петр Петреня (наш дом имел два крыльца и по две отдельные квартиры, отец Петра — Иосиф был отличным плотником и столяром, честным и простым человеком, кроме того в семье была мать и сестра Надя, еще маленькая). Обычно к нам присоединялись Коля Замжицкий (с послевоенных лет живет в Слуцке в своем доме), Марченко, братья Шишло, Саша Калиновский, Мария Шуляковская и многие другие. С такой компанией было не страшно ни ночью, ни ранним утром, когда вокруг в поисках пищи стаями бегали оголодавшие волки. Сколько раз приходилось встречать их по пути в школу или из школы!

Михаил Никольский, 1937 год

Постепенно начал привыкать к новым условиям в другой школе. Вскоре после начала занятий во втором полугодии меня избрали председателем учкома 42. Пришлось оставаться после уроков. В таких случаях меня всегда выручали Петр Петреня и Коля Замжицкий, которые ждали окончания заседания учкома, чтобы вместе идти домой в Жалы. Мне нравились учителя Радько, Макарченко, Сарнацкий. В Загалье я успешно закончил семь классов 43. Летом мы с Петром на колясках ездили в лес за дровами, ходили с сеткой-«топтухой» 44, как ее называли местные жители, ловить рыбу на канавы или на озеро Загальское, за ягодами, грибами и орехами. Мы всегда были вместе с Петром. Он был музыкантом-самоучкой — умел играть на гармони, балалайке, скрипке, гитаре, меня учил играть на балалайке и мандолине — все эти инструменты были у него дома, а жили мы рядом. Учился он слабее, но мы дружили честно и искренне, делились всеми новостями и личными впечатлениями, и никто из нас никогда не подвел друг друга. После войны я его ни разу не встретил, он построил собственный дом в Бобруйске, но вскоре умер от военных ран, оставив мать и сестру. У меня сохранилась лишь его фотография довоенного времени, но память о надежном друге осталась на всю жизнь. Так и должно быть!

После окончания семи классов в Загалье встал вопрос, где учиться дальше, в какой школе? Дома после долгого обсуждения все согласились с предложением отца: только в Любани! Удобнее нигде не будет. Через Любань на Уречье ежедневно из совхоза ходят грузовые машины с тюками сена, можно будет ездить на них, а в Любани у отца еще остались знакомые. Как-то отец поехал в райцентр, договорился с Яковом Лагуном, тот согласился взять меня на квартиру, конечно, за определенную плату.

Перед началом учебного года, помню хорошо, отец, погрузив в кузов машины подушку, постельные принадлежности и прочие необходимые личные вещи, продукты на неделю. Хорошо, что она не везла сено, а ехала по бухгалтерским делам в госбанк. Меня отец усадил в кузов с вещами и повез в Любань на квартиру. Дом Лагуна находился на самом берегу реки Оресса по шоссе из Любани на деревню Сорочи. Рядом был мост на уровне выложенного булыжником шоссе. Чтобы попасть в дом, нужно было спуститься по шоссе вниз метра на два, через какую-нибудь сотню метров повернуть налево, открыть калитку, по узкому, около метра, проходу подняться вверх по дорожке и через полсотни метров будет крыльцо и входная дверь.