Ирина Триус - Дорога длиною в жизнь

Держись крепче и не расстраивайся, хотя я и знаю по себе, как трудно в таком положении держаться… И все-таки держись!»

Эпилог.

«Дорогая редакция, с радостью сообщаю, что благодаря доброму участию коллектива Гомельского ВРЗ мы переехали из подвальной комнаты в отдельную, светлую, со всеми удобствами квартиру на первом этаже. И вообще за эти последние дни в моей жизни случилось столько радостных событий, что даже не верится! Я работаю, коллектив очень хороший, начальник цеха, бригадир, все-все стремятся мне помочь, и за один только месяц я сам — представьте, сам, своими руками! — выпустил из ремонта семьдесят будильников. А после работы меня ждут учебники, приходят ребята из педагогического института, и вы представляете, если раньше я не знал, куда девать время и зачем я живу, то теперь мне прямо недостает времени. Вот это да, это здорово, это жизнь! И за все это большое-большущее спасибо всем откликнувшимся на мои несчастья. Сообщаю свой новый адрес: Гомель, улица Карповича, дом 19, квартира 20. Пишите, приезжайте, заходите в гости все-все!

Михаил Тенюта».

Эту историю трудно пересказывать своими словами. Поэтому начало и конец ее вы узнаете из писем.

«Пять лет назад, когда нам было всего по двадцать лет, мы, оба тяжко больные, встретились в харьковской больнице МПС. Там в общей борьбе за жизнь и родилась наша дружба, а потом и любовь. На протяжении пяти долгих лет мы жили письмами, поддерживали друг друга, как и чем только могли. Потом поняли, что жить врозь невозможно — у нас одна судьба! — и поженились.

Теперь я живу в семье мужа в городе Жлобине, Гомельской области. Муж мой, как и я, инвалид первой группы. Только я до болезни успела год поработать и потому получаю пенсию тридцать рублей. А Валентин заболел еще на школьной скамье и за отсутствием трудового стажа пенсии не получает.

В собесе Валентину говорят, что инвалидов детства должны по закону содержать родители. При этом ссылаются на отца: он машинист, хорошо обеспечен и должен помогать. Но мы не нужны родителям Валентина, и помогать нам они ни в чем не хотят. Только повторяют: «Пусть живут сами».

Питаемся мы отдельно, на мою пенсию. До магазина добираемся на инвалидной коляске, в непогоду сидим без хлеба. Как-то соседи чуть ли не собрание устроили: уговаривали мать Валентина, домохозяйку, помогать нам, — но ничто не тронуло материнское сердце.

Как нам жить дальше? Ехать ко мне домой, в Северный Казахстан, и там посадить мужа на иждивение моей, уже немолодой и тоже больной, матери? Это невозможно. Уехать одной? Оставить мужа? Тоже не могу — ведь мы вместе делим наше горькое горе. Где выход?..»

Мой адрес Валя Мурашова и ее муж Валентин Лобанов узнали из «Гудка». И вот осенним утром в квартиру постучал шофер такси:

— Привез вам двух инвалидов, встречайте!

Встречать вышла мама — я уже пятнадцать лет была прикована болезнью к постели. Валентин поднимался на третий этаж сорок минут — каждая ступенька, как и каждый шаг, дается ему ценой огромного напряжения. Валя — та вообще не может подниматься по лестнице, ее внесли на руках проходившие мимо школьники. Эти же ребята, ученики шестого класса сто двенадцатой московской школы, дали знать о случившемся на мою работу, и оттуда прислали на помощь комсомольцев — ведь на всех нас, больных, была только моя семидесятилетняя мать. Школьники вели себя по-взрослому и действовали, как видите, очень оперативно. Только смутились, когда все было сделано и мы принялись благодарить их: дескать, стоит ли говорить спасибо за такие мелочи? Славные мальчишки! Они еще не знают, что, когда человек попадает в беду, для него перестают существовать мелочи. Тогда рядом с тобой или равнодушие, или человеческое участие, и то и другое — не мелочь.

Итак, в мой дом вошло еще одно несчастье…

И все-таки соприкоснулась я в те дни не только с горем. Пожалуй, никогда за всю свою жизнь не ощущала я так остро всепобеждающую силу и красоту человеческой любви! Валентина и Валентин — они были как один человек. Помогали друг другу одеться, умыться, подняться, сесть. Помогали переносить боль, надеяться, верить. Помогали словом, взглядом, молчанием… Они жили и живут друг для друга. У них нет цветов, они дарят друг другу себя — самоотверженно, самозабвенно. Я соприкоснулась в те дни с чудом любви, и это чудо потрясло не только меня одну, но и всех, кто прямо или косвенно оказался затем причастным к судьбе этих двоих.