Ирина Триус - Дорога длиною в жизнь

Как объяснить вам да убедить, что давать людям читать чужие письма не грешно?

Ярослав Ивашкевич изрек одну «весьма банальную» мысль о роковых моментах жизни: все зависит от того, куда повернешь, гуляя по саду, — направо или налево, в какое сядешь кресло, по какому номеру телефона позвонишь. Жизнь складывается в зависимости от короткого момента, движения, слова. И совершенно неизвестно, что бы произошло, если бы вообще не было этого слова…

Если вы не будете повторять избитую фразу о том, что каждый человек — кузнец своего счастья, и хоть на минуту согласитесь с Ярославом Ивашкевичем, я покажу вам чужие письма и скажу, что было бы, если бы я их не получила…

Когда беда настигает взрослого человека, страшит и убивает сама беда. Когда дитя — беды как будто никакой и нет. Есть что-то похуже — стыд за себя, что ты никогда даже и не был человеком, а живешь среди людей, вызывая их сочувствие, портишь им настроение, то есть по-своему оскверняешь жизнь, которую любишь и понимаешь лучше других именно потому, что она у тебя отнята. А потом случайно включаешь телевизор, еле успеваешь уловить какие-то неслыханные слова, которые произносит красивая женщина, а через несколько дней получаешь от нее неслыханное письмо. И — много, много писем. Все они мне одной? Недоразумение…

Ведь для того чтобы взять палку и после тринадцатилетней неподвижности начать ходить (не ходила все эти годы только потому, что так ходить мне было стыдно), начать работать и учиться — пойти в седьмой класс, когда сверстники окончили институты, — для этого достаточно было одного магического письма… Видимо, Ирина Борисовна думала иначе, раз писала мне постоянно десять лет. Или возлагала на меня большие надежды. Пожалуй, она верила, что с окончанием университета откроются для меня пути-дороги, я стану… просто нескромно было бы вслух и говорить, кем я стану.

И вот сейчас, при первой нашей встрече после десятилетней переписки, после университета, когда уж наконец я зажила самостоятельно, меня опять одолевает давно забытое чувство стыда: обманула все-таки надежды Ирины Борисовны, занимаюсь не тем, о чем мечтали, а всего-навсего исправляю корректуры. И чтобы не прочесть в глазах разочарование, поспешно говорю: «Ирина, милая, я горда, что стала корректором. Рада этому. Если бы не мы, учебники, люди, весь мир стали бы ошибочными. Поверьте, каждому из нас, корректоров, еще при жизни будет поставлен…» — «Брось», — прерывает меня Ирина Борисовна, и от ее улыбки ложное чувство стыда пропадает.

Да, никакого значения не имеет, кем я работаю. Никакого значения не имеет, как я живу. Меня невозможно напугать никакой бедой, болезнью, нищетой, тюрьмой, позором… Я никогда не буду старой и никогда — одинокой.

Боюсь только одного, но об этом нельзя говорить вслух: жизнь воспользуется и погубит меня. Если же она все равно обнаружит мое слабое место, то при расправе я засмеюсь ей прямо в глаза. Засмеюсь не злобно, не с ненавистью, а просто и весело. «Один — ноль, глупость, в твою пользу, — скажу. — Ты часто побеждаешь. Это не ново. Но и победив, ты не в силах отнять у меня внутреннюю свободу». Полную, подлинную свободу, которую присвоила себе из этих писем. Имею ли я право держать их в сундуке только для себя одной?

Марите Стенилюте».

«Дорогая моя Марите!

Часто перечитывала Ваше письмо, много думала о Вас. Хочется большого разговора, но встретиться нам, очевидно, не удастся (по крайней мере в ближайшее время), поэтому придется ограничиться письмами.

Нет, слов утешения я писать не собираюсь. Только то, что думаю. И если Вы с чем-то не согласитесь, то по крайней мере верить в мою искренность должны.

Ну, с самого начала. Вы пишете о стыде за свою бесцельно прожитую жизнь. Это трагедия, Марите, но не стыд. Вот я потеряла все двадцати четырех лет, по существу только начиная жить, все сразу — здоровье, работу, коллектив, любимого человека, все, что составляет простое человеческое счастье. И все же я была уже сформировавшимся человеком, с твердыми взглядами на жизнь, поэтому у меня были силы для борьбы, в которой мне к тому же помогали близкие и друзья. С Вами несчастье случилось в детстве — вот почему Вам было много труднее.

Нет, бичевать себя Вам не надо. Надо хорошенько подумать и решить, как сделать Вашу жизнь красивей, интересней, осмысленней. И это возможно. Только одного не ждите в Вашей жизни — она не может быть легкой. Но ведь легкая жизнь вовсе не всегда счастье, так ведь?