Абрам Старков - ...И далее везде

В навигацию сорокового года нам выпала необычная ледовая проводка, хотя, в общем-то, всякая операция во льду необычна, одинаковых не бывает. Но эта была уникальная не столько по внешним условиям, сколько по характеру ведомого нами корабля. Мы вели подводную лодку! Современному читателю, наверно, в удивление, что я ее поход причисляю к уникальным, ставлю восклицательный знак. Нынешним атомным плаванье в высоких широтах не в новинку, они и на Северном полюсе всплывали. А для того, чтобы это когда-нибудь свершилось, скажу я, и понадобилось подводной лодке «Щ-423», «щуке», решиться 40 лет назад на небывалый, полный неизведанных для такого класса кораблей опасностей рейс — из Кольского залива в Тихий океан: 7277 миль, из них 681 в полярных льдах! Да, имею право повторить свой «восклик», хотя и не любитель этого знака препинания, как не любил его и дядя Костя Высоковский.

Лодку перед походом переодели, накинув на нее «шубу», деревянно-металлическую обшивку, бронзовые винты сменили стальными, волнорезы — щитами, «латами». Снизились, правда, боевые качества: «шуба» закрыла выход торпедам, но стрелять вроде бы пока не собирались… В остальном «щучка», которую эскортировали «киты» — ледоколы, как бы передавая ее из рук в руки, из моря в море, показала себя со всех сторон молодчиной. На чистой воде не боялась девятибалльных штормов и такие же баллы стерпела и ото льдов. Они вынудили ее и накрениться и сдифферентировать резко на нос под угрозой оверкиля — опрокидывдния кверху дном. Останавливали, преграждали путь, а преградить окончательно не сумели, как удалось это льдам проделать с «Анатолием Серовым», судном куда мощнее и массивнее подводной лодки, транспортом-снабженцем (он вез воду, топливо, продукты для экспедиции), потерявшим в торосах вместе с винтом способность самостоятельно двигаться. И грузы со «снабженца» пришлось переваливать на другой транспорт. А лодка все шла и шла на восток, на восток…

Пока мы вели, сопровождали «щуку» на вверенном нам участке с наибольшей, как говорят гидрологи, ледовитостью моря, — от острова Тыртова через пролив Вилькицкого, — Белоусов не оставлял мостика. Рядом так же несменяемо находился капитан 1-го ранга, наблюдатель от командования. И я могу выполнить данное на предыдущих страницах обещание рассказать чуть подробнее об Евгении Евгеньевиче Шведе, в котором, если помните, угадывался по каким-то неуловимым признакам воспитанник Морского кадетского корпуса, как и в писателе-маринисте Сергее Колбасьеве. Присовокуплю еще и третьего их однокашника — Николая Александровича Еремеева, уже во второй раз шедшего на флагмане начальником штаба ледовых операций в западном секторе Арктики. Шведе с Еремеевым встретились на ледоколе, кажется, впервые через тридцать лет после окончания корпуса. И все мы любовались двумя 50-летними моряками, сохранившими в каждом своем движении элегантную подтянутость гардемаринов.

Еще одно, не уверен, что последнее, авторское отступление от нити повествования. На этот раз не забегаю вперед, в будущие события, а отступаю на три шага, на три года назад.

22 июня 1937-го.

Поздний вечер в Ленинградском порту.

Нет, я не собираюсь в море, у меня перерыв в плаваниях, я продолжаю работать в редакции. Стоим втроем в толпе встречающих на празднично освещенном причале: мы с Мотей Фроловым и высокая пожилая женщина (пожилая в тогдашнем моем представлении, она была лет на 18 моложе меня теперешнего). На нас с завистью, отнюдь не белой, глядят в связи с присутствием этой нашей спутницы конкуренты из других газет. А мы с Матвеем ликуем: у нас переводчица, только у нас! Уже видны огни приближающегося теплохода с детьми из республиканской Испании на борту. Мы в редакции узнали о предстоящем их прибытии за три дня и все это время потратили на лихорадочный поиск переводчика с испанского. Лихорадочный потому, что таких в Ленинграде почти не осталось. Большинство находилось в «спецкомандировке», как тогда называли добровольческую поездку на Пиренеи. Отправлялись не только сносно знающие язык, а и срочно, за две недели, за месяц, обученные, как один из моих приятелей. Кое-кто уже вернулся, но всех их разобрали организации посолиднее «Искорок». Мы были в отчаянии, завербовать никого не удалось, и от отчаяния бросились к словарям, к учебникам. К нашей удаче, только что вышел русско-испанский разговорник, составленный О. К. Васильевой, доцентом ЛГУ, как значилось на обложке. Мы достали эту книжицу и заучивали оттуда подходящие фразочки. Вдруг Матвея осенило, он сказал: «А если найти эту Васильеву?» — «Очень мы ей нужны, — сказал я. — Так и ждет нас, давно уж кем-то перехвачена». — «А я все-таки съезжу в университет», — сказал Мотя. И вернулся в редакцию с Ольгой Константиновной Васильевой. Не знаю уж, чем взял он, как уговорил человека то читающего лекции, то заседающего на кафедре, то ведущего семинар, то вычитывающего гранки нового учебника, то… словом, предельно занятого? Как убедил пойти еще и в переводчики к двум юным репортеришкам из пионерской газеты? Похоже, ее просто ошеломил Мотькин нахальный напор. Приехав же в редакцию, отдышавшись в кабинете у Данилова, она стала решительно отказываться, ссылаясь, естественно, на чрезмерную занятость. Затея Фролова катилась под откос. Спас Коля Данилов, выбросив последнюю карту в уговорах. Он произнес, употребив все свое обаяние плюс дипломатию: «Мы обеспечим вам, товарищ Васильева, годовую подписку на «Ленинские искры». И товарищ Васильева дрогнула. Она сказала, пряча улыбку: «Тут я пас. Моя дочь — студентка пятого курса, мой муж… — она не назвала профессию мужа, — все мы давно мечтали об этом. Перед таким соблазном не могу устоять. Согласна. Но с условием. Час, полтора, не больше — для самого необходимого перевода». — «О, — вскричали мы, — конечно же только один час!» И вот стоим на причале с собственным толмачом, ликуем, но и страшно волнуемся: дело к полночи, пароход еще не ошвартовался, а газета выходит утром, и мы должны поспеть с материалом на две оставленные для него полосы. Мысль дать в этом номере лишь короткую информацию, а подробности в следующем была нами же с Мотей отвергнута как позорная для оперативных газетчиков.