Леонид Млечин - Примаков

Соединенные Штаты и Англия три дня обстреливали Ирак крылатыми ракетами, в налетах участвовала и авиация. Американцы и англичане пытались уничтожить заводы по производству химического и биологического оружия. Удар был нанесен также по командным пунктам армии, по казармам республиканской гвардии — элитным частям Саддама Хусейна и по его дворцам, на строительство которых ушло, кажется, всё богатство страны. После войны в Персидском заливе Саддам построил сорок восемь президентских дворцов на сумму в два миллиарда долларов. Это дворцы с водопадами, искусственными озерами, похлеще Версальского дворца.

Считается, что удар по Ираку не имел никакого военного смысла. Это не так. Это был тяжелейший удар по самолюбию Саддама Хусейна, который видел, как крошится его военная машина и рушатся его любимые дворцы.

Россия необыкновенно резко реагировала на удар по Ираку. Президент Ельцин и премьер-министр Примаков не пожалели резких слов в адрес американской политики, и впервые за многие годы из Вашингтона и Лондона были отозваны российские послы. Действия Примакова получили почти полную поддержку общественного мнения, которое симпатизирует Ираку — из-за стихийного неодобрения американцев: зачем они всем навязывают свою волю? В знак протеста депутаты Государственной думы отложили ратификацию российско-американского договора о сокращении стратегических вооружений (СНВ-2)…

Не менее острым и болезненным был югославский кризис.

В те годы во всей Восточной Европе рушились коммунистические режимы, и с ними рассыпалась Югославия. Единая Югославия существовала, пока был жив Тито. Он создал эту страну, и он ее сохранял. Он заставил молчать националистов, он повернулся лицом к Западу и открыл границы. Он сделал свою страну самой процветающей в этой части Европы. С Тито ушли идеи национального освобождения, самоуправления, братства и единства, а также югославский социализм.

Югославские республики могли бы разойтись мирно. Возможно, кто-то предпочел бы переселиться из одной республики в другую, дабы чувствовать себя комфортно. Но обошлось бы без человеческих жертв. Кровопролитие не было неизбежным. Войну в девяностые годы породили не вековечная вражда, не религиозно-этнические различия, не исторические споры, а стратегия политиков и генералов, которые увидели в хаосе распада редкую возможность сделать политическую карьеру.

Обрести самостоятельность захотела и входившая в состав Югославии Босния и Герцеговина, где сто лет назад вспыхнула Первая мировая война. Но боснийские сербы не пожелали жить в единой Боснии и Герцеговине. Отказались участвовать в общебоснийских выборах и образовали никем не признанную Сербскую республику.

Президентом республики стал психиатр Радован Караджич. Сербскую армию возглавил генерал Ратко Младич, который в принципе не признавал права Боснии на существование: все земли, на которых живут сербы, принадлежат Сербии. Он мечтал о Великой Сербии. Первые два года военное счастье было на стороне сербов. Видя, что в Боснии происходят массовые убийства и этнические чистки, мир принужден был вмешаться. Совет Безопасности ООН начал с экономических санкций против Сербии.

Четвертого января 1993 года Примаков (еще в роли руководителя разведки) обратился к президенту Ельцину с предложением: он поедет в Белград, чтобы объяснить президенту Слободану Милошевичу реальность силовой акции против Сербии и рекомендовать ему принять какие-то меры, дабы уменьшить напряженность.

Ельцин поездку санкционировал. 8 января Примаков прилетел в Белград. Из аэропорта сразу поехал к Милошевичу. «Разговор пошел о планах Великой Сербии, — вспоминал Примаков. — Я подчеркнул, что они в нынешних условиях абсолютно неосуществимы, даже ценой большой крови. Милошевич со мной согласился».

Примаков уговаривал его участвовать в мирных переговорах по Боснии и Герцеговине. Дело в том, что глава Сербской Республики Радован Караджич напрочь отвергал все предложения. Не хотел принимать мирный план, разработанный ООН и Европейским сообществом. И парламент боснийских сербов проголосовал против плана.

Милошевич назвал это решение «верхом безответственности» и прекратил помощь республике боснийских сербов. Представитель СВР в Белграде по указанию Примакова встретился с президентом Сербии, передал, что Москва одобряет его позицию. В марте 1993 года Примаков вновь тайно беседовал со Слободаном Милошевичем.