Леонид Млечин - Примаков

Примаков с видимым неудовольствием отложил ручку.

Не менее внимательно он выслушивал доклады своих экспертов и многое запоминал. Жизненный опыт, академический склад ума и просто сильный интеллект позволяли ему четко выстраивать в уме план беседы. А когда выстроена логическая цепочка, вовсе не обязательно заглядывать в шпаргалки, подготовленные к переговорам. Он, естественно, держал все материалы перед собой, хотя в принципе цифры, факты и даты министрам запоминать вовсе не обязательно.

На неформальных переговорах принято вытащить из кармана справку-шпаргалку и, сверяясь с ней, высказаться по какой-то проблеме. Если нужна помощь, то министры не стесняются пригласить нужного специалиста. Ничего страшного, если у министра нет ответа на неожиданно заданный вопрос. И Козырев, и Бессмертных в один голос говорили мне, что значительно разумнее попросить время на размышление и дать ответ попозже.

Министры, конечно, очень откровенны в личных разговорах. Один другому скажет на ухо то, что не произнесет публично. Но только в том случае, если твердо знает, что партнер не разгласит конфиденциальную информацию. Между министрами должно быть доверие даже в том случае, если они ни о чем не договорились, если они придерживаются противоположных точек зрения.

Иногда, правда, применяется такая стратегия: во время встречи один на один внезапно поставить перед коллегой-министром вопрос, к которому тот не готов. Обычно это делается в тех случаях, когда имеют дело с импульсивным и амбициозным человеком, новичком в дипломатии, который органически не способен признать, что он чего-то не знает. Или в надежде сыграть на самолюбии министра, если он любит прихвастнуть: вот, дескать, я способен на то, на что не способны другие.

Бывали министры, которые вызывали страх у подчиненных: не пообещает ли неопытный начальник сгоряча на рыбалке, на охоте или в бане что-то такое, что нанесет ущерб интересам страны? Но объятия и поцелуи не должны вводить в заблуждение. Политики никогда не перестают быть политиками. Душевных порывов на таких встречах не бывает. Опасения насчет того, что, расчувствовавшись, министр совершит необдуманный поступок, безосновательны. Министры держат себя в руках. И заранее знают, до какого рубежа они могут отступать, чтобы добиться нужного компромисса.

А даже если у министра и вырвется неосторожное словечко, практических последствий это иметь не будет. Официальный представитель МИДа сразу же опровергнет это заявление, объяснит, что министра не так поняли. Последствия такой попытки взять партнера на пушку весьма плачевны: между двумя министрами, а следовательно, между двумя государствами исчезает доверие, отношения ухудшаются.

Есть еще одно твердое правило — на переговорах нельзя врать. Об этом обязательно станет известно — и министру всегда будут тыкать в нос, что он однажды соврал. Классическая дипломатия предполагает недосказанность: я говорю тебе правду, но не всю правду. Современная дипломатия так стремительна, что не остается времени на недосказанность. Надо говорить прямо, как есть, иначе будет потеряно дорогое время.

Только дилетанты думают, что умный дипломат должен давать каждой стороне разное объяснение мотивов своих действий. Надо, разумеется, уметь воздействовать на собеседника, добиваясь нужного результата, но более тонкими методами. В этом и заключается дипломатическое искусство.

Скажем, на переговорах с арабами нельзя показывать свое разочарование, скептицизм, недовольство. Надо демонстрировать дружелюбие и оптимизм, даже если переговоры идут ко дну. Этим и объяснялась широкая улыбка Примакова, которая не сходила с его лица, пока он ездил по Ближнему Востоку. А эту улыбку ошибочно трактовали как проявление радости от встречи с Саддамом Хусейном или покойным сирийским президентом Хафезом Асадом…

А в Японии дипломату не стоит удивляться, если все собеседники сидят с закрытыми глазами и, кажется, спят. На самом деле это они особенно внимательно слушают.

Американцы не выносят партнеров-жалобщиков, которые просят войти в их положение. Так можно с европейцами — поплакать им в жилетку, посетовать на трудную жизнь… Американцы воспримут это как слабость. Американцы уважают сильного партнера и не любят играть. Классическая дипломатия им не подходит. Они предпочитают ясность и определенность.

По мнению Александра Бессмертных, дипломату рекомендуется играть в шахматы, без комбинационных способностей он немногого добьется. Дипломат мыслит так же, как шахматист, просчитывает все вероятные повороты дискуссии, чтобы добиться нужного результата. Но в отличие от шахмат победа над противником в дипломатии невозможна: ломать противника нельзя, нужны диалог и компромисс. Примаков прожил большую жизнь и хорошо знал, как убеждать людей.