Тед Дикс - Марк Болан

Тони Висконти: Я понимал, что с ним лучше спорить с глазу на глаз. Если это случилось бы в студии, полной людей, разразилась бы война. Он знал всего шесть–семь аккордов. Если бы я в присутствии других музыкантов указал ему на то, что он берёт не те аккорды, разразился бы сущий ад. В ранние дни я позволял ему делать всё, что он хотел, он был настолько авангардным, что на выступлениях ТиРэкс разносил гитару в щепы. Но когда он делал прямой рок–н–ролл, вроде Get It On, мне приходилось определённо указывать ему на некоторые вещи. Одно время он ходил к Эрику Клаптону и смотрел игру маэстро и кое–что перенял у него, но отказывался это признавать.

Марк Болан в интервью Энн Найтингейл, Пети Коат: В финансовом плане Рождённый был крупной игрой, мы вложили в него наши лучшие средства, и если бы он провалился, мы бы оказались в серьёзных долгах. Также, риск заключался в приёме его критиками, и, как оказалось, фильм не получил хороших рецензий. Его все ругали. Но ругали его не за то, за что следовало бы, и поэтому меня это не беспокоило. Критики ругали его за то, что, как фильм, он не был шедевром. Но он был сделан для поклонников ТиРэкс и больше ни для кого. Именно это так расстроило критиков.

Тони Висконти: Однажды он сказал мне, что критики слушают его всего один раз. Это было когда его облажали впервые, и он быстро создал самооборону против нападок. Когда он прочитал первую плохую рецензию, он плакал. Он несколько дней пребывал в депрессии. А потом, когда он из неё вышел, он больше никогда так не расстраивался. Он просто сказал:

— О, музыкальные критики — это куча дерьма. Они не делают пластинок. Это я сижу в студии и делаю их…

Знаете, я разделяю его мнение.

Стив Харли: Пресса никогда не понимала его; пресса просто не могла его понять. Если взять английскую музыкальную прессу, журналистов и репортёров, то он был выше их всех в том плане, что он был ближе к сумасшествию. Для того чтобы его понять, понять его буквально, не просто понять смысл того, что он говорил, а понять его личность и сочувствовать ему, необходимо иметь чрезвычайно богатое воображение. Но у них, чёрт возьми, на это нет времени. Им всё было безразлично. Им нравилось быть циничными, потому что они журналисты… Нет. С ними у него не было ни малейшего шанса.

Марк Болан в интервью Энн Найтингейл: Изначальная идея была проста, документальные съёмки концерта в Уэмбли со вставками, освещающими различные аспекты моей жизни. Эта идея развивалась до тех пор, пока фильм не стал почти сюрреалистическим. Так всё и было сделано, и это было в кайф. Элтон играл с нами несколько часов, и мы сделали много рок–н–роллов. В итоге у нас оказалось множество часов отснятого материала. Часть съёмок происходила в саду Леннона, где я сделал попурри из лучших вещей в сопровождении струнного оркестра. Все ели кремовые торты, а Микки играл вампира, и у него с подбородка капало земляничное варенье… жуть! Но, в принципе, это было просто рок–н–ролл. В фильм вошло всё, вроде Get It On, и он показывает, что представляет собой ТиРэкс. И это прекрасно, поскольку об этом быстро забывается. Когда я смотрел фильм, то мне казалось, что я вижу нечто, происходившее двадцать лет назад. Фильм делался очень свободно. Создаётся впечатление, что всё было сделано заранее, но это не так. Мы получили удовольствие от работы над ним, и я доволен результатом. Я по–настоящему счастлив.

Тони Висконти: Если бы фильм снимал действительно хороший режиссёр, Марк не продержался бы и пяти минут на экране.

Стив Кюри: Марк был индивидуалистом, Марк никогда бы не стал играть в чьей–либо другой группе; это подтверждает вся его карьера, начиная с периода Детей Джона, он вырабатывал Новое Направление, но в чьей–нибудь чужой группе он играть не смог бы.

Тони Висконти: Он пытался манипулировать людьми, общественным мнением. Возьмём, к примеру, обложку альбома The Slider, на ней — он в цилиндре… Ну, вообще–то эту фотографию сделал я. Я точно помню, как сделал её во время съёмок «Рождённый для буги», когда Ринго был занят своей 35–мм камерой Эрроуфлекс. Ринго был режиссёром, и всё такое, а я играл дирижёра оркестра. Марк был фотографом, и он дал мне свой Никон и сказал:

— Сделай несколько снимков.

Он надел цилиндр и стал позировать, а я отснял целую плёнку. Несколько недель спустя он показал мне у себя дома контактные отпечатки.

— О, здорово, это я снимал, — сказал я, — это я сделал эти кадры.

— Отлично, обведи те, которые сделал ты и подпиши их, а я использую их для альбома и укажу тебя как автора, — ответил Марк.