Куртис Найт - Джими Хендрикс

Тем временем наша популярность росла, наши эксперименты в поисках нового звучания нашли отклик на всём Восточном Побережье.

Хорошо помню тот клуб, в котором мы проводили всё своё время. Местечко называлось George's Club-20, там всегда набивалось столько, что мы с трудом добирались до крошечной сцены в углу, после 20–ти минутного перерыва на еду. Где мы включались снова, несмотря на дым в зале и смрад, доносящийся с кухни. Эти цыплята были чересчур жирны, а рёбрышки пережарены, но они хорошо укладывались в наших желудках, после нескольких часов борьбы с готовыми умереть в любую минуту усилителями.

Как всегда, Джими собирал вокруг себя самых красивых цыпочек, плотным кольцом обступающих нашу сцену. Они пожирали его глазами, а он выкидывал свои бесконечные трюки, играя то зубами, то языком, или проделывая с гитарой такие же чувственные движения, какие они ежедневно совершают, снимая с себя платье.

Не счесть сколько раз я слышал от него после окончания работы:

— Слушай, Куртис, ты прости, тебе придётся поехать домой одному, меня тут пригласили позавтракать.

Где–то в это время Джими впервые встретил великую в будущем Девон. Высокая чувственная красавица, Девон была первой из супергруппиз, с которой сошёлся Джими. Она, также как и он, родилась в Сиэтле, но встретились они в Нью–Йорке.

Немногие группиз выдерживают конкуренцию, взбираясь на вершину, и Девон была как раз из тех — яркая личность с сильным характером.

Среди того, что Джими привлекало в Девон, надо отметить её магнетизм. Но не лишне будет сказать и о её безумной сексуальности — её фантазии не имели границ, вокруг неё всегда вилась стая лисичек. Джими нашёл в ней прекрасного, умного собеседника, а знания её о том, где, как и что о наркотиках были просто непостижимы:

— Со мной Джими впервые отправился в путешествие по кислотному раю и ему там понравилось. Мы тогда здорово перевозбудились и повеселились. Ещё он пробовал нюхать кокаин, но у него не было никакого желания попробовать героин, он знал, что это дорога в никуда.

Судьба разыграла с ней жестокую шутку, Девон умерла от передозировки героина во время съёмок фильма о героиновой зависимости.

— Для меня Джими был огненно–красной розой, — вспоминает Девон начало их знакомства. — Хотя он не был тогда так знаменит, чувствовался его флёр — и волосы у него длиннее других чёрных музыкантов, и стиль его игры особенный, и сам Звёздный Потенциал подписался под всеми его музыкальными способностями.

Мы начали играть в более лучших клубах, а затем постоянно в одном из клубов на Манхэттене. Место было так крепко упаковано, что если бы мы начали играть с него, нам бы ничего не осталось желать лучшего. Мы выкладывались полностью, и по глазам людей видели, что они принимают наши души.

Джими всегда оставлял глубокий след в душах людей. Он не был замкнутым эгоистом и всегда находил время поболтать, если, конечно, тема касалась музыки или около того.

Джими полюбил Гринвич—Виллидж, мы часто там бывали, иногда просто гуляли, иногда вели долгие беседы с замечательными людьми, которые, как и мы, приходили туда отдохнуть и поговорить.

Многие из этих замечательных людей находили в Джими прекрасного собеседника. Приведу воспоминания Майлза Дэвиса о том времени, когда он познакомился с Джими.

С Майлзом я увиделся шесть лет спустя, сразу после смерти Джими, и вот, что он мне рассказал:

— Впервые игру Джими я увидел в 1965 году в клубе The Lighthouse. (В этом клубе мы тогда очень часто выступали.) Место это было в двух минутах от моего дома, и я часто заходил туда выпить. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять, что играет музыкальный гений. Меня поразило то, что он вытворяет на сцене, ведь в то время даже рок–группы вели себя на сцене очень скромно. Это входило в полный контраст с тем, что он играл. Джаз, к примеру, всегда отличается очень сдержанным поведением музыкантов. Вот я, например.

— Но многое у нас было общее, ну хотя бы непредсказуемость, за которую меня часто ругали музыкальные критики и, благодаря которой, возросла моя популярность, что доказывает ещё и ещё, что публике нравятся противоречивые, контрастные и талантливые натуры. Так что невидимая ниточка связала нас вместе. Бесспорно, он был талантлив.

И этот талант рос день ото дня.

В итоге мы стали постоянно играть в клубе Cheetah (Гепард), который находился тогда на углу Бродвея и 53–й, и был признан всеми самым–самым в Нью–Йорке. Это отразилось на наших заработках, но многие группы стремились занять там место.