Куртис Найт - Джими Хендрикс

Рудольф, самый весёлый из братьев, сказал:

— Однажды, когда мы забрали Джими к себе домой в Teaneck, в Нью—Джерси… — а надо сказать, что это самый престижный район, почти недоступный для чёрных, — хорошо помню, как Джими сказал тогда, что настанет день и он позволит себе такое же, и мы верили, что это не хвастовство Джими, а истинная правда.

Но братья сошлись в том, что он произвёл на них сильное впечатление и что они до сих пор находятся под впечатлением, и более всего он поразил их своею индивидуальностью. И, в конечном счёте…

Ясно было, что его индивидуальность когда–нибудь как–то проявится, он чувствовал постоянное стеснение, находясь в рамках их группы.

— Помню, мне никак не удавалась эта злополучная фа, — рассказал он мне много позже, — мне всё время мешал мой белый шерстяной пиджак и лакированные туфли.

А вот воспоминания ещё одного музыканта о своей игре с Джими. Позднее они встретятся снова на студии в 1967 году на записи с моим участием. Звали его Рэй Лукас. Он был моим другом, через меня познакомился с Джими, играл он на ударных у ставшего потом знаменитым Кинга Куртиса.

Вот как он вспоминает свою первую встречу с Джими:

— Мы играли в гарлемском клубе Smalls Paradise с Кингом Куртисом, и наш гитарист то ли заболел, то ли попал в тюрьму, то ли вообще пропал. О Джими я уже был наслышан, но не видел и не слышал его в деле, поэтому сказать, что я подо мной разверзлась земля, это ничего не сказать. В тот вечер у нас даже не было времени на репетицию, большинство наших песен Джими просто не мог знать и наш бас–гитарист успел шепнуть ему пару аккордов. За всю мою никчёмную жизнь я не встречал человека, так врубающегося в музыку. Я получил истинное наслаждение, играя с ним. И, без дураков, не было ещё на свете такого гитариста, он был лучший. Но то, что он мог стать всемирно известной звездой, у меня и в мыслях не было. Ведь для нас, чёрных братьев, не было будущего, как хороши мы бы ни были.

Джими был действительно в трудном положении, не то что бы он не знал чем заняться, он не знал куда приткнуться.

Джими оставался среди этих многоквартирных домов и нью–йоркских тараканов, пока не решил, сколько бы ему это ни стоило, переехать в дешёвый отель. Для человека, чьи мозги лопались от множества музыкальных идей, это оказалось высокой ценой. Его гитара — сначала он её заложил, а затем продал.

Вот в такой момент наши пути и пересеклись.

Я родился в Форт—Скотт, штат Канзас, в индейской резервации, наполовину чёрный, наполовину индеец из племени сиксика (черноногих). Мои предки до сих пор живут в резервации недалеко от Бэггса, штат Оклахома.

Самые яркие впечатления детства связаны с церковью, совсем как у Джими. Я очень рано начал петь в церковном хоре и оказалось, что унаследовал от матери талант писать стихи.

Вся жизнь матери прошла в стенах церкви и в любви к людям. Бывало, часто проснётся среди ночи и пишет стихи или целые поэмы.

Ей нравилось наблюдать за людьми, хорошо помню, как мы с ней приезжали на нашей старой разбитой машине в город и часами сидели на центральной площади. Я слушал её рассказы о людях, проходящих мимо нас, она сочиняла их тут же. Мы оставались в машине, мысленно сортируя людские характеры.

Меня захватывали её рассказы и думаю, в будущем, именно благодаря им, я стал так легко разбираться в людях и верить своему первому впечатлению.

После Канзаса, мы ещё жили в Колорадо и Аризоне. Известие о смерти матери застало меня в Фениксе, когда я готовил себе завтрак перед школой. Она умерла во время простой операции аппендицита: кто–то забыл принести запасной кислородный баллон в учебную аудиторию, где проходила операция перед студентами–медиками. Но когда его принесли, мать уже перестала дышать.

Это случилось за год до окончания школы. У меня было около двадцати предложений от разных университетских спортивных обществ, но по некоторым соображениям, и к огромному неудовольствию моёй тёти, выраженному в очень резких словах в мой адрес, я решил «отправить гореть их в аду вместе с университетом».

Передо мной замаячил призрак службы в армии, к чему я был совершенно не расположен — бесконечные тревоги, ползание на животе и спаньё в грязи. Спасибо, но это не для меня.

Оставалось наняться добровольцем и я записался в Американские ВВС. Так я попал в Северную Африку, Европу и Японию. Я так увлёкся этой страной, что выучил японский. И когда попал в самую глубь Японии, с лёгкостью общался с простым населением этой удивительной страны.