Кати Этчингем - Моя жизнь, 60–е и Джими Хендрикс глазами цыганки

Одним ранним утром Ди позвонила Ноэлу, автоответчик был включён, он записал разговор, который привёл к несчастному случаю.

— Извини, что так рано, — сказала она, но я сегодня уезжаю. Неужели ты веришь во всю ту ложь обо мне, которую несёт Кати?

Ноэл проснуться не мог и она недовольно буркнула, а он передал трубку Кэнди.

— Привет, — сказала Кэнди.

— Это ещё кто? — возмутилась Ди.

— Кэнди.

— Ди на проводе.

Кэнди внезапно проснулась:

— Долорес!

— Меня не так зовут! — огрызнулась Ди.

— Долорес Энн Каллен, — сказала Кэнди, — ты же вышла замуж за Робина Клейтона.

— Ты не за тот конец палки схватилась, это не моё имя.

— Я знаю, что ты проделала с Кати и с Ником.

— Раз знаешь, так докажи, — выпалила она и бросила трубку.

Это последнее, что кто–нибудь из нас слышал о Диане Бонэм–Картер, о Ди Клейтон, о Ди Мичелл и о Долорес Каллен.

*

Однажды, это было в 1992 году, позвонила Ронни Мани, она только что вышла из депрессии и спросила адрес. Я должна была по делам ехать в Лондон и решила навестить её в Фулхаме. О моём намерении она, наверно, сообщила Часу, потому что совершенно неожиданно для меня раздался звонок. Было здорово снова услышать его голос.

Мы не виделись 23 года и к концу встречи мы утонули в воспоминаниях и в вине, мы просидели с полудня до самого вечера, оказалось, нам так много нужно было сказать друг другу. Час сказал мне, что страдает от разрыва аорты и что наверно скоро умрёт. Сказал, что его привлекли к новому проекту, строительству концертной площадки на 10 тысяч мест Арена Ньюкасла, которая станет соперником Wembley. Но в основном, мы вспоминали старые времена. Я сказала, что он сильно набрал в весе — он никогда не мог обойтись без пива, но ноги так и остались на удивление худыми.

Это был всё тот же милый старик Час, раздобревший с возрастом, всё ещё отфыркивающийся от сигаретного дыма, и всё ещё говорящий с роскошным джорди акцентом, с каким впервые приехал в Лондон. Но сейчас, вместо того чтобы снова удивиться и сказать, что мог Джими найти во мне, он спросил совершенно противоположное. Оглядываясь назад, он никак не мог понять, что я нашла в Джими! Он с большой нежностью вспоминал часы проведённые всеми нами вместе. Мы расстались, пообещав звонить друг другу. И перед тем как съездить в Шотландию мы заехали к нему в Ньюкасл. Он жил в пригороде в хорошем доме, стоящем на берегу моря, с женой Мэдлин, бывшей мисс Британией, и со своими детьми. Он выглядел счастливым и работал над проектом строительства новой арены.

В 1996 году мне нужно было съездить в Лондон на встречу с Мартином Шенкльманом, репортёром, готовящим программу для Би–Би–Си о последних днях Джими и когда его секретарь вышла, чтобы пригласить меня в его кабинет, он сообщила, что только что умер Час.

— Он лёг на обследование в больницу. Они даже не успели его осмотреть, он умер сегодня ночью.

Меня снова захватили воспоминания, Джими, Энджи, Брайан, Кит, Майк Джеффери, Джон Леннон, а теперь Час. Вот только что мы все были молодыми, все были вместе в нашем Лондоне, а сейчас… уже многих нет.

Мы с Ноэлом приехали в Ньюкасл на похороны. Когда мы добрались до места, мы зашли перекусить в местный паб, нас окружили постаревшие, но знакомые лица из его и нашего прошлого, все в основном из мира бизнеса. В церкви я увидела Джимми Нила и остальных членов Slade, группы, которую Час взял под своё крыло после Джими и сделал из них национальную гордость. Я сидела рядом с Тони Гарландом, пресс–атташе Джими и старинным другом Мэдлин Белл.

— Я не знаю ни одной из этих песен, — прошептал мне он, — я еврей.

— Я помогу вам, — так же шёпотом сказала я, — я католичка.

Выходя их церкви, Хилтон Валентайн и Джон Стил стали забрасывать меня вопросами, как вдруг, Ноэл пнул мне в бок:

— Смотри, кто здесь.

Я обернулась и увидела невысокого худого старика.

— А ему то что здесь нужно! — возмутилась я. — Он и Часа никогда не видел!

— У Часа осталось много плёнок, — объяснил кто–то рядом, — вот они и приехали забрать их для своей Experience Hendrix!

Мне тут же вспомнилась наша с ним встреча в Дорчестере, когда Час взял с меня слово ничего никому не отдавать из моего прошлого, даже интервью, чтобы никто чужой не смог извлечь выгоду из моего жизненного опыта. И я очень надеюсь, что те плёнки, которые у него остались после работы с Джими, надёжно защищены.

Эл Хендрикс приехал со своей совершеннолетней дочерью и её мужем. Она узнала меня, подвела его к нам и представила нас. Он знал кто я, поскольку помнил моё имя.