Кати Этчингем - Моя жизнь, 60–е и Джими Хендрикс глазами цыганки

Внутри мы все курили и, когда вагончик стал раскачиваться особенно сильно, пепельница соскользнула со стола на сиденье из пено–пластмассы. Мы все так перепугались за судьбу Джими, что не заметили, как загорелось сиденье и вагончик начал наполняться дымом. Перед нами встал выбор — задохнуться и сгореть заживо внутри или быть разорванными на кусочки снаружи. Мы предпочли бегство. Наши роуди подогнали машину к двери и, сдерживая поклонников, пропихнули нас внутрь, а сами бросились сражаться с огнём.

В те дни почти не осуществлялась охрана поп–звёзд и нам часто приходилось после выступления самим пробиваться в машине сквозь плотное кольцо поклонников, в то время как они продолжали стучать в окна и крышу машины. Водители медленно оттесняли их вперёд, в душе надеясь, что им не удастся никого задавить. У меня до сих пор стоят перед глазами разбитые о стёкла машины налегающей сзади толпой лица и до сих пор удивляюсь, как никого тогда не убило.

В те дни мы все много курили. Никто не думал, что это опасно для здоровья. Когда не было денег, мы курили самые дешёвые, но зато, когда они у нас появлялись, мы покупали самые дорогие «кинг–сайз». Джими нравилось курить элегантные ментоловые Сент–Мориц с белым фильтром и золотым ободком — далеко от его имиджа дикаря. С ним всегда была пачка лёгких золотых Данхилл, которую он всюду терял, впрочем как и всё остальное, так что у нас у кого–нибудь для него всегда была одна в запасе. Я тоже курила, но никогда не попадала в зависимость, так что могла бросить, а потом начать снова, когда захочу.

В одни из американских гастролей я поехала тоже и договорилась встретиться с ним в Нью–Йорке. Терпеть не могу сидеть круглые сутки в гостинице, как иждивенец. Всё вокруг казалось таким назойливым, таким противным. Мне было так неуютно вдали от дома, среди незнакомых лиц.

К счастью я позвонила одному из Traffic, кого хорошо знала, и Дейв сказал мне что завтра они возвращаются в Лондон. Я сказала, что хочу лететь с ними. Джими от этого известия пришёл в полное расстройство. Мы приехали в аэропорт и тут Дейв обнаружил, что забыл паспорт в гостинице, пришлось вернуться на Манхэттен со всем нашим багажом и инструментами, оставшимися в машине. Чтобы как–то убить время до следующего самолёта, мы все отправились в клуб Scene, но когда мы были внутри, кто–то разбил стекло и украл наши вещи из машины, включая военную куртку Джими. Было холодно, мне было нечего одеть и все, кто был в клубе, сбросились, чтобы купить мне пальто. После этого эпизода я с трудом дождалась возвращения домой и встречи с Энджи.

То, что у нас была большая квартира в лондонском Вест–Энде, было удачей для меня, особенно когда я оставалась одна. В те дни, когда Час с Лоттой надолго уезжали вместе с Джими, я могла после клуба пригласить к себе кого–нибудь, кто мне особенно понравился, послушать пластинки, поговорить, покурить травки. Иногда всё завершалось постелью. Но всё это никак не отражалось на Джими. Он ничего не знал, для него было главное то, что я дома и терпеливо жду его возвращения. Однажды, когда у меня в гостях был Пол МакКартни, позвонил Джими и спросил, чем я занимаюсь, я сказала, что читаю книгу и собираюсь лечь спать. Я боялась, что Пол чем–нибудь себя обнаружит и раскроет наши карты.

После того как я познакомила Брайана Джонса с Джими, они стали большими друзьями и Брайан стал часто к нам заходить. Когда Джими уезжал он первым мне звонил. Иногда его эксцентричные просьбы приводили меня в замешательство.

— Кати, ты должна мне помочь, — еле слышно прошептал он в телефонную трубку однажды ночью.

— Что случилось, Брайан?

— Я познакомился с девушкой, она здесь, но она не собирается уходить, — сказал он. — Приди и помоги мне.

— Что?

— Прямо сейчас. Я оплачу такси.

В то время он жил в квартире с видом на Кингс–Роуд. Когда я вошла, там была девушка и по её виду можно было сказать, что она собирается остаться здесь жить. Брайан тут же обнял меня и стал тискать, как если бы покинувшая его любимая вернулась через много лет.

— Что ты делаешь, Брайан? — хотела я знать, отталкивая его и смеясь.

— Просто иди со мной и всё, — прошипел он.

Я позволила ему усадить меня к себе на колени и шептать всякую милую чепуху, пока в конце концов, бедная сконфуженная девушка не чиркнула что–то на листке бумаги и не ушла. Мы смотрели в окно, как она остановила полицейского на Кингс—Роуд и что–то ему говорила. Паранойя Брайана взяла своё.