Александр Карцев - Неизвестная война. Записки военного разведчика

А потому переложил нож из правой руки в левую. И привычно, как в деревенской драке, ударил фашиста кулаком в лицо. Разве что чуть сильнее, чем обычно. Потому что кулак мой проломил немцу переносицу. И пулеметчик упал замертво.

До рассвета оставалось совсем мало времени. Наскоро обыскал я немца. Забрал его солдатскую книжку, какие-то документы и письма. Непонятно зачем забрал его штык. А затем вытащил из окопа наших ребят. Все они были зарезаны. Связал я двух своих товарищей поясными ремнями вместе, чтобы удобнее было нести. К Семену привязал оружие. И в два захода вынес их всех к нашим позициям.

Наш поиск так и не увенчался успехом. «Языка» взять не удалось. К тому же почти вся наша разведгруппа погибла. Это было провалом. Правда, в одном из писем немецкого пулеметчика нашли довольно забавную информацию. Оказывается, их командир полка был не только хорошим службистом, но и хорошим семьянином. Каждую неделю он отправлял посылки своей семье в Фатерлянд. С продуктами. В том числе с продуктами из солдатского пайка. А это было уже крысятничеством. Такая информация стоила дорого.

На следующий день из политотдела дивизии пришла к нам машина с громкоговорителем. Один из немецких антифашистов выступил с пламенной речью. Он говорил о необходимости одуматься, сдаваться в плен. И лишь вскользь обмолвился о продуктовых посылках командира полка. Но этого «упоминания» оказалось достаточно, чтобы немецкое командование вскоре сняло того с должности и отдало под суд. Полк был отведен в тыл на переформирование. А ему на смену была поставлена какая-то румынская часть.

Возможно, румыны были хорошими солдатами. Но это был сорок третий год, а не сорок первый. В сорок третьем году они воевали уже немного иначе. Да и боевое охранение у них было организовано куда хуже, чем у немцев. Поэтому проблем с захватом румынского «языка» у нас уже не возникло. И вскоре наши войска перешли в решительное наступление.

За свое боевое крещение получил дядя Коля медаль «За отвагу». Штык немецкого пулеметчика он пронес через всю войну. И через сорок лет после окончания войны подарил его мне…

Возвращался я домой с тяжелым чувством. Меня мучил один вопрос: смогу ли я сам ударить ножом другого человека? Точнее, врага?

Моему крестному было двадцать семь лет, когда он заступился за девушку, к которой приставали хулиганы. Они пытались отнять у нее сумочку. В сумочке, как позднее выяснилось, лежало что-то около двух рублей мелочью. Крестный был хорошим спортсменом, мастером спорта по боксу. В этой ситуации для него не было ничего сложного. Он даже не собирался никого бить, лишь попросил парней оставить девушку в покое. Парни тоже не хотели драться. Просто ударили его ножом в спину. Он умер еще до приезда скорой помощи.

Да, вполне возможно, что для кого-то ударить другого ножом было легче, чем выкурить сигарету. Но только не для меня.

Я только что окончил военное училище. Успешно сдал выпускные экзамены. Меня научили высшей математике и сопромату, вождению боевых машин и меткой стрельбе по мишеням. Научили многому. Кроме двух вещей — ненавидеть и убивать врага. Смогу ли я сделать это в нужную минуту? Уверенности в этом у меня не было…

Не знаю, под счастливой звездой я родился или нет. Эти звезды выбираем не мы. Но их свет освещает наш путь и определяет нашу судьбу. Мою звезду называли Главным разведывательным управлением. Через год после окончания Московского ВОКУ эта звезда привела меня в Афганистан.

Из последнего инструктажа я понял, что работа мне предстоит не самая героическая. В то время когда приличные люди будут ходить на засады и в рейды, совершать подвиги, проявлять мужество и героизм, мне придется заниматься всякой ерундой.

Приехав в окрестности Баграма, я должен был встретиться с неким Шафи (псевдоним «Кази» — судья). Обычным афганцем, окончившим в свое время Оксфорд и несколько лет проработавшим врачом в Японии и Китае. Позднее Шафи преподавал в Кабульском политехническом институте. Одним из его студентов, а позднее и лучшим другом был Ахмад Шах Масуд, будущий главарь крупнейшей группировки моджахедов по прозвищу Панджшерский Лев. На Ахмад Шаха в Москве были большие надежды. В связи с предстоящим выводом из Афганистана наших войск вставал вопрос не только о безопасности этого вывода, но и о дальнейшем политическом обустройстве Афганистана. Не секрет, что Ахмад Шах был не только отважным воином, но и мудрым политиком. Человеком, способным вывести свою страну из хаоса гражданской войны. Ему решено было помочь…