И Лугин - Немецкий плен и советское освобождение. Полглотка свободы

Ну, думаю, драпану я теперь по протоптанной тропинке, она вилась между кучами кирпича и зданиями. Но только завернул за угол — прямо напоролся на автоматчика. Он мне: — „Стой, стерва!“ — Поднял я руки. Повел он меня в штаб. А там какие-то чины снуют. Все веселые, подвыпившие. Войне-то конец! Непривычно только видеть их погоны. Невольно думаю: „Какие же мне положены за два кубаря?“

Ввели меня к какому-то типу. Я как на штык напоролся на его немигающий взгляд. Спрашивает: — „Ты кто?“ — А я еще по пути в штаб состроил французскую фразу. Говорю: — „Франсе!“— И тыкаю себя пальцем в грудь: — „Же парль па рюс!“ — мол, не говорю по-русски! Мотнул тип головой и говорит: — „Ты, ж…а, власовец! По морде вижу!“

Ну, дурил я их дней десять, пока не прибыл переводчик, тот меня сразу на чистую воду вывел. Но тут я роль переменил. Стал подыгрывать под колхозную темноту, такого чокнутого откровенного парня: — „Что же, — говорю, — чистил у немцев картошку, не подыхать же от голода в лагере!“ — Службу у немцев пришлось признать — брюки подвели!

Следствие было коротким: два раза в зубы — так, для смеху! Не до того им было, чтобы мне настоящую кузькину мать показать. Ликовали. Улов был большой.

Дали мне пять лет дальних лагерей — и то подвезло. Наспех таки — посчитали за рабоче-крестьянскую мелкоту. Солдатам, захваченным с оружием, и офицерам — лепили десятку.

Ну, собрали нас человек двадцать. Кто в гражданском, кто в военном. Охранниками приставили четырех конвоиров. Мордастые. Хоть и по тылам воевали, но, вижу, опытные и с автоматами. Когда уходили, вышел их начальник и напутствовал нас: — „Это, — говорит, — срок вам на дорогу, а на родине довесок получите, нам не жалко! — и захохотал: — А ты, — крикнул сержанту, — количество соблюди: не хватит — сам в строй станешь!“

Тут на этапе я и встретил Андрея. Мы с ним сразу стакнулись. Он у Власова был. Порешили, на штык попрем, а под их собачьей властью не будем!

Спросил я как-то конвоира — куда гонят? А он: — „Не твое, гнида, дело, если дойдешь — узнаешь!“ — А мы так предполагали, что до какого-нибудь города доведут, а там — в вагон и в Сибирь. Через неделю мы уже были в Польше. В день километров 25–30 отмахивали. Два конвоира обычно шли по бокам колонны, а двое других ехало на подводе сзади. На ночь в селах они выбирали подвал или сарай и запирали нас там. Паек давали сухой, сухари, немного пшеницы или ржи, селедку. По дороге нам разрешалось собирать щепки, ветки, дощечки, чтобы развести костер и сварить зерно. Я становился в первой шеренге, все на что-то надеялся.

Поляки встречали враждебно. Молча стояли у дороги и плевали нам под ноги. Но было и иное. Какая-то женщина, увидя нас, побежала домой и после долго, выбиваясь из сил, догоняла. Догнала. В руке у нее был кусок хлеба. Покрыл ее конвоир матом. Так она и осталась стоять с протянутой рукой, глядя нам вслед!

Вот, кажется на девятые сутки, идем мы по пыльной дороге. Жарко. Притомились даже конвоиры. Нес я в руках две дощечки. Вдруг вижу — у края дороги в пыли высовывается большой слегка согнутый гвоздь, с ладонь величиной. Такие четырехгранные гвозди отковывают деревенские кузнецы для телег или тачанок. Упал я на колено, будто споткнулся и подхватил этот гвоздь. Иду, а от гвоздя в меня как будто силы вливаются!

Вечером с Андреем все обсудили. Будем подрывать стену, как только попадется подходящий сарай. Для того, чтобы рядом никто не ложился, стал я ночью метаться да мычать, будто меня дурные сны давят. Ну, все так и стараются от меня подальше пристроиться.

Ждали мы недолго. В одном селе заперли нас в сарай. Перед тем мы все хорошенько обозрели вокруг. Сарай был из глины, смешанной с соломой. Стены толстые, да ничего не поделаешь! Легли в углу, напротив от двери, где часовой стоял. Ждем, пока все уснут. Свои сердца слушаем. Руки чешутся начать работу. Достал я гвоздь. Чтобы шума было поменьше, мы сначала сверлили дыру, а затем откалывали пласт. Долбали у самого пола. Если не успеем — всегда дыру можно соломой прикрыть. Менялись. К полночи заметили, что дело движется. Еще через два часа дыра была почти на всю глубину стены. Руки были растерты до крови, но мы уже ничего не замечали. Последний раз прислушались, не ходит ли часовой позади сарая, и начали выдавливать оставшийся тонкий слой глины руками. Первым полез Андрей, а за ним я. Изнутри дыру прикрыл соломой, чтобы не сразу заметили наш побег. Поползли к забору. Все было тихо вокруг, даже собаки не лаяли. Перелезли и побежали по полю в направлении леска слева. Спрятались на опушке, так, в километре от деревни. Рассвело. Думаем: сейчас построят и начнут считать. Но пока никого не заметно. Вдруг видим, появились две фигуры. Побежали в разные стороны, затем сбежались, и слышим — автоматные очереди. Мы сразу догадались, что они показуху устраивают. Симулируют наш расстрел.