Александра Элбакян - Автобиография

По сравнению с другими местами, где я побывала, эта лаборатория располагалась в какой-то глуши, среди лесов и полей. Рядом было большое озеро, а вокруг практически не было цивилизации. Где-то там недалеко располагалась психиатрическая клиника, да и сам Жулио был психиатром.

Он предложил оформить меня на работу программистом, чтобы я писала код для анализа данных электроэнцефалограмм. Примерно то же, что я делала в своей дипломной работе, но на более продвинутом уровне. Такое мне не понравилось.

— Программировать я могу и в России — ответила я.

Я не собиралась работать программистом, а хотела учиться на нейробиолога: изучать литературу по нейробиологии сознания, узнавать, какие теории и гипотезы существуют, и писать свою диссертацию. Здесь надо отметить специфику американских PhD программ (аспирантур) где, как правило необязательно поступать именно на ту специальность, по которой у вас диплом бакалавра, можно менять сферу, и программа длится в среднем 4 года, то есть столько же лет, сколько человек учился на бакалавра.

— А жить тогда на что? ответил Жулио — под этот проект уже выделили грантовые деньги, а под философию сознания трудно получить финансирование.

Их лаборатория уже добилась определенных успехов в исследовании ЭЭГ, а именно мозговой активности во время сна. Исследование даже опубликовал журнал Nature.

Если говорить о сновидениях, то можно гипотетически представить себе машину с функцией записи снов, которые потом может просматривать другой человек. Если такую машину возможно сделать, то это будет передача квалиа, то есть субъективного опыта (конечно, таким лаборатория Тонони не занималась, на данный момент изобретение подобной машины относится к области научной фантастики)

Жулио предлагал поработать несколько лет в лаборатории, а потом подавать на PhD, который можно сделать и за два года, если материал готов. Надо сказать: это действительно один из вариантов попасть в университет в США — сначала просто устроиться в лабораторию, закрепиться там, а потом с гарантией поступления подавать документы на программу.

Но у меня не было уверенности. К тому же в этом случае я бы оставалась в США на рабочей визе и полностью зависела от работодателя, а я привыкла к большей свободе. И заниматься программированием для темы, которая на тот момент была мне не очень интересна, не хотелось. Хотя атмосфера в лаборатории была приятной.

Но все время, пока я была в США, меня сопровождало фоном какое-то ощущение разочарования и невероятной подавленности.

Еще одна лаборатория, в которую я думала устроиться — лаборатория оптогенетики в MIT. Там был молодой профессор, которого я первый раз увидела на конференции по трансгуманизму в Гарварде. Он мне сразу чем-то понравился: поискав информацию, я обнаружила, что в его научные интересы входит разработка новых технологий для улучшения когнитивных способностей человека. Сам он занимался оптогенетикой — новой областью исследлваний. Идея оптогенетики в том, что нейроны при помощи генной инженерии делаются восприимчивыми к воздействию света. Такой генетически модифицированный нейрон можно контролировать при помощи света, включая и выключая его, и таким способом воздействовать на мозг. То есть это инвазивный световой нейроинтерфейс.

Хоть сама концепция очень интересна, мне она показалось ерундой: что толку от включения и выключения какого-то отдельного нейрона? В мозгу миллиарды нейронов, которые к тому же взаимозаменяемы: если какие-то нейроны умирают, то другие могут взять на себя их функции. Поэтому более перспективным подходом мне казалось все-таки проращивание искусственных нейронов, которые могут воздействовать на всю систему. Как это сделать, правда, оставалось загадкой. Так что у меня появился план изучить генную нейроинженерию и попытаться решить этот вопрос.

Поэтому, вернувшись в Казахстан в сентябре 2010 года — на тот момент мне было 22 — я написала профессору Бойдену в Фейсбуке. До этого я с ним переписывалась летом, чтобы пройти неоплачиваемую стажировку в его лабе, но лаборатория была переполнена.

Эдвард неожиданно довольно позитивно ответил, что у них через несколько месяцев уходит программист и я смогу прийти в лабораторию на эту позицию.

«Что это за напасть?» подумала я «опять во мне видят не человека, а программиста»

Но потом решила, что надо все-таки использовать предоставленный шанс, и сначала согласилась. Но потом все-таки не выдержала и отказалась от предложения.