15.03.58. Дубулты.
«Хэлло, кэп!
Читал я сейчас твоего Кока Васю. Растрогал ты меня, подлец! Хороший рассказ, а ты идиот, каких свет не видывал. Я уверен, что ты можешь наштамповать десятка два подобных рассказов запросто. И получится книжка, нечто вроде „Обыкновенной Арктики“ Горбатова. Слушай меня, и ты не пропадешь. Серьезно: „Под водой“ и „Кок“ — лучшие твои рассказы. К сценарию относись прохладно: это не твое амплуа, я начал было читать ваш с Шимом сценарий, да бросил, скукота и мразь. Шиму передай привет, скажи, что я прочел его „Фиалки“, тоже чюствительный рассказ. Он значительно поднялся в моих глазах. А то после рассказа в „Сов. воине“ я прямо махнул на него рукой. Передай ему мое одобрение. А мое одобрение значит много, ибо я человек — презирающий литературу.
Кроме этого, я с испугу накатал еще два рассказа, ты бы, милый, свой сценарий вместе с Шимом и его черненькой редакторшей отда́л, чтобы иметь эти вещи своими. Рассказы моральные, с пьянствами, драками и поцелуями. Ах, ах!
Сейчас колупаю четвертый рассказ — издревный.
Жалко, что не приехал ты, дундук! Путевка-то тебе полагается бесплатная, как участнику семинара. Тут были все ваши ленинградские: Верховская — бас, Федоров, Гордеев, и еще кто-то, кто пишет рассказы о животных, да — Сладков! — вспомнил. Теперь приехал Томин. Дундук ты! Мне тут даже выпить не с кем. А ты начал спиваться и тупеть.
Напиши мне, подлец, в Дубулты, я тут пробуду числа до первого апреля. Делаешь ты что-нибудь? Пиши!
Прощай, кэп! Желаю успехов! Привет маме и брату, который, я слышал, делает бешеные успехи в литературе и скоро вышибет из тебя слюнявый дух. А каково-то маме иметь двух сынков литераторов! Ай-яй-яй! Моей маме повезло — я у нее один».
Я — Казакову.
«Доброе утро, Вшивый нос! Сегодня солнце. Голубиные какашки на стекле моего окна просвечивают, как топазы, во! Я не пил ни капли алкоголя уже дней пять и вкупе с солнцем это очень греет и радует меня.
„Росомаху“ кончил. Надоел он мне ужасно, и, несмотря на твои похвалы, кажется мне, что все это — голубиные какашки.
Партийная комиссия проверяла книги, выпущенные Лен. отд. издательства „Советский писатель“. Про меня сказано буквально следующее: „Серые, схематичные произведения тов. Конецкого лишены глубины, художественного содержания… Они… не нужны нашему советскому читателю… Издательство допустило крупную ошибку, опубликовав книжку…“ и т. д. и т. п.
Очень боюсь, что это заключение сыграет решающую роль в судьбе моей второй книжки в этом издательстве, а договор на нее — единственная надежда и в денежном, и в моральном отношении. Тяжелые времена переживает Одесса!! Но солнце-то светит, а, Юрий Казаков?! Какашки-то оно просвечивает! Вот так.
„Маньку“ и „Стариков“ вспоминаю с наслаждением и твердо верую, что прочту их в печати.
За писулю к Олегу тебе большущее спасибо, а маме спасибо за выручку.
У нас стоит на столе большущий букет красных тюльпанов с белыми опушками по краю лепестков, а у вас — фиг!
Я, вероятно, опять скоро буду в Москве и увижу твою морду в натуральную величину. Я по тебе, старый лысый развратник, уже успел соскучиться!
19 апреля 58 г. В. Конецкий».
27.05.58.
«Здравствуй, Витя! Если ты не уехал еще в Австралию и если не продал уже свою „Росомаху“ — высылай ее мне. Я говорил о тебе в „Огоньке“ и очень заинтересовал их. Я им снесу рассказ, и м. б. что-нибудь выйдет. Был я на Оке у Поленовых, поднимался до Калуги на моторке, впечатлений масса. Два раза посчастливилось быть у Паустовского в Тарусе и потом в Москве еще пару раз, наговорился и с восторгом почувствовал, что он и впрямь меня любит. Страшно хороший старик — это вообще, помимо нашей любви.
Томлюсь в Москве, в жаре, охота писать и начал уж новый рассказ „Старый дом“, который может выйти очень и очень подходящим.
3 рассказа из новых („Старики“ — злоба, по-твоему, „Манька“ и „Оленьи рога“) вошли в сборник. Всего там будет 12 рассказов, если, конечно, не произойдет неприятных для меня изменений. А таковые могут быть.
Спасибо Олегу за большое письмо. Вопросы его пока оставляю без ответа — их слишком много и все они серьезны. Посоветуй ему почитать что-нибудь. Письма Чехова, напр., 6-й т. Пришвина (дневники) и т. п. Пускай помучается, это приносит пользу. Да, пусть хоть прочитает еще раз, если уже читал, „Золотую розу“. Старик подарил мне ее, я тут на досуге посмотрел опять — очень интересно, редкая в наше время вещь.
Читать дальше