Алекс Экслер - Непутевые заметки по Чехии

Как много и как мало можно узнать о стране, в которой находишься в течение 10 дней!

Мы жили не в Праге (что, собственно, и хорошо), а в маленьком городе-герое в 50 километрах от Праги, который величественно назывался Падебрады. Основное занятие населения этого городка – питье минеральной воды и катание на велосипедах. Минеральная вода там бьет как минимум в десяти различных местах (где ее можно набирать просто ведрами), но народ обычно предпочитает ее пить в специально отведенных местах, где за каждый стакан следует уплатить 1 крону. Я не зря назвал Падебрады городом-героем, ибо героизм, с которым падебрадцы пьют этот напиток, цветом напоминающий, пардон, ослиную мочу, а запахом – сероводородный цех мощного химического завода, заслуживает искреннего восхищения. Интересен тот факт, что побочных эффектов у этой воды не так уж и много: пара-тройка видов аллергий и почти гарантированные камни в почках.

Я долго думал – откуда, собственно, они добывают эту воду, но потом все выяснилось: в одном из ресторанчиков нам подали именно эту минеральную воду, которая называлась по имени реки, на которой стоит город Падебрады. Вода так и называлась "Падебрадка", что и открыло истинный источник поступления этого нектара падебрадцев.

Теперь по поводу велосипедов. Так как городок очень маленький и многие жители не имеют машин, они предпочитают кататься на велосипедах, причем велосипед там – полноправный участник движения на автомобильных дорогах, и бывает очень забавно смотреть, как по узкой улочке едет со скоростью умирающего пешехода какая-нибудь почтенная матрона, а за ней тянется хвост из трейлеров, которые, как ни странно, весьма покорно следуют за ней и даже не пытаются сигналить, видимо, боясь разрушить хрупкое очарование движения столь почтенной дамы.

Среди падебрадцев есть забавная традиция пристегивать свои велосипеды ко всевозможным железным частям улицы маленьким тросиком (перекусить который можно даже обычными ножницами), который запирается или на крохотный замочек, или на "кодовый замок" (так они громко величают три рычажка с цифрами, каждый из которых при установке на нужную комбинацию издает довольно громкий щелчок). Такими тросиками, впрочем, пристегиваются только современные дорогие велосипеды. Другое дело – насквозь проржавевшие монстры, на которых катались еще их прадедушки из чехословацкого корпуса. Их уже пристегивают такими цепями, что становится страшно за несчастные фонарные столбы, которые печально охраняют эти анахронизмы начала века.

Надо, тем не менее, отдать должное их велосипедному мастерству: там с огромной скоростью шныряют такие бабульки и дедульки (без велосипеда они ходят со скоростью метр в полчаса), что просто диву даешься.

Мы жили в маленьком домишке (на котором висит гордая вывеска "Отель", но сами чехи называют его скромнее – "Пензион"). В номере мы с Марией, правда, могли поместиться вдвоем, но для кота Парловзора места бы уже не хватило. Обслуживающий персонал "пензиона" сохраняет прекрасные и достойные восхищения "социалистические методы хозяйствования", которые заключаются в том, что десяток менеджеров и два официанта весь рабочий день просиживают в пансионном ресторанчике, попивая пиво и выкуривая бешеное количество сигарет (больше всего, кстати, курят там женщины, но о них – позднее). Чтобы получить в номер, пардон, туалетную бумагу, приходится писать заявление младшему менеджеру, который отправляет его среднему менеджеру со своей резолюцией, тот – старшему менеджеру, который, в свою очередь, вызывает постояльцев, чтобы те честно ответили – зачем она им, вообще говоря, нужна и сколько метров они будут иметь наглость потратить.

В номерах убиралась весьма своеобразная девушка. Она все время возила с собой огромный пылесос, и ее метод уборки заключался в следующем: пылесос торжественно ввозился в номер, включался, затем она задумчиво стояла минут пятнадцать (видимо, отправляя какие-то религиозные обряды, которые разрешается производить только под звук включенного пылесоса определенной марки), далее аккуратно складывала одеяла на постели пополам, выключала пылесос, после чего религиозное действо (а значит – и уборка) заканчивалось.

Спать в номере было весьма интересно: окно выходило прямо на местный Бродвей (который у них там называется "Пеши зона"), где всякая жизнь замирала примерно к 24 часам, но каждую ночь, примерно с 2 до 4 утра, под окном раздавались какие-то дикие крики и вопли на чешском языке. Были ли это ритуальные жертвоприношения после употребления местной минеральной воды? Не знаю. Я, скорее, склонен думать, что под окнами орали специально подготовленные в Пакистане падебрадские экстремисты. Уж больно они вопили. Как настоящие пакистанцы.