Борис Ерёмин - Воздушные бойцы

Некоторое время после ухода командира дивизии я временно исполнял его обязанности и сразу почувствовал, какой незаурядный, дружный и работоспособный командный коллектив направляет всю боевую работу соединения.

Хочу подчеркнуть это обстоятельство, потому что смена руководства соединения, да еще в период подготовки к большой наступательной операции, конечно же осложняет работу. Именно в таком положении оказалась наша дивизия перед наступлением в Крыму. Но у нас были очень сильные полки, были опытные специалисты во всех звеньях полковой и дивизионной структуры. Поэтому боеготовность дивизии продолжала оставаться высокой.

На должность командира дивизии прибыл полковник И. И. Гейбо. Новый командир сосредоточил все свое внимание на знакомстве с личным составом полков. Ему, длительное время оторванному от боевой работы, естественно, было трудно охватить весь объем вопросов, связанных с подготовкой дивизии к предстоящему наступлению, поэтому эта важнейшая первоочередная работа велась под руководством полковника Д. А. Суякова.

Я снова отбыл на Тендровскую косу, откуда был отозван перед самым началом наступления. Состояние дел в дивизии мне было хорошо известно. Более того, я знал в лицо большинство летчиков дивизии — ведь мне довелось служить в трех полках. И меня хорошо знали в дивизии — это, конечно, во многом облегчало мне работу. К тому же в один из дней после того, как мы проводили Б. А. Сиднева, прилетел в дивизию командующий 8-й воздушной армией Т. Т. Хрюкин, и я с ним облетел все полки дивизии. Т. Т. Хрюкин выслушивал подробнейшие доклады командиров полков о состоянии боеготовности. Делалось это не случайно, Я понял, что таким образом командующий как [241] бы и меня вводит в курс важных и неотложных дел заместителя командира дивизии и одновременно как бы укрепляет мой командирский авторитет на будущее.

Так и получилось. В дальнейшем вместе с начальником штаба дивизии Д. А. Суяковым я занимался всеми вопросами, непосредственно относящимися к боевой работе дивизии.

Несколько обособленной была боевая работа 9-го гвардейского полка. Командующий армией Т. Т. Хрюкин постоянно уделял этому полку большое внимание, поэтому 9-й гвардейский полк часто получал задания непосредственно из штаба воздушной армии. При Б. А. Сидневе такая практика постановки задач все-таки носила характер исключения. С уходом Б. А. Сиднева это стало нормой. 9-й гвардейский полк хоть и находился в составе дивизии, но фактически замыкался непосредственно на штаб воздушной армии.

Мне пришлось основное внимание уделять двум полкам: 31-му гвардейскому, поскольку его роль как полка разведывательного была по-прежнему очень велика, и 73-му гвардейскому. Этому заслуженному боевому полку некоторое время не везло. После гибели Николая Баранова полк принял опытный командир подполковник Голышев. Но и он вскоре погиб в бою. Известно, что частая смена командиров сказывается на состоянии личного состава не лучшим образом, поэтому я все время держал этот полк в поле зрения и часто летал с летчиками полка на боевые задания.

8 апреля 1944 года, утром, после артиллерийской и авиационной подготовки войска 4-го Украинского фронта перешли в наступление. Самыми тяжелыми были первые два дня. Основной удар наносился через Армянск в направлении Ишуньских позиций. После первого стремительного натиска продвижение наших наступающих войск застопорилось: противник нанес сильный контрудар и потеснил передовые части наступающих армий. К исходу двухдневных боев мощным ударом наши войска прорвали, скажем даже — проломили вражескую оборону и неудержимо ворвались в северный Крым.

Авиация противника в те дни пыталась активно противодействовать нам в воздухе. Ил-2 и Пе-2 непрерывно обрабатывали вражеский передний край, поэтому в воздухе мы видели в основном немецкие истребители типа Ме-109 и ФВ-190. Иногда появлялись пикировщики Ю-87, но их было немного. Тяжелых бомбардировщиков типа Хе-111 и Ю-88 я в те дни не видел вообще. Наши истребители активно вела бои с «мессершмиттами» и «фокке-вульфами», прикрывая [242] войска с воздуха. В отдельных районах над передним краем велись скоротечные воздушные бои небольшими группами истребителей. Как только оборона противника была прорвана, активность немецкой авиации заметно поубавилась.

Сопровождая в первый день наступления группу Ил-2 в район Сиваша, я видел мощный и стремительный натиск наших войск. Над Сивашом стояло дымное облако. Облако расширялось на глазах, закрывая большую площадь, и поначалу я решил, что это — результат сильного пожара. Но дымные очаги быстро возникали в разных местах и, присмотревшись, я понял, что это наши саперы ставят дымзавесу. Наступление развивалось столь стремительно, что штурмовикам стоило немалых усилий ориентироваться в быстро меняющейся динамике боя, чтобы своевременно переносить свои удары в глубь вражеских позиций. Уже не в первый раз сопровождая штурмовиков, я отдавал должное их мастерской работе и умению разбираться в сложнейшей наземной обстановке. Это были очень опытные летчики. Израсходовав боезапас, они продолжали делать заходы на вражеские позиции, оказывая моральное давление на противника: немцы настолько боялись этой бронированной хорошо вооруженной машины, что порой один только вид Ил-2 лишал их воли к сопротивлению. И очень любила трудяг-штурмовиков пехота. От нас, истребителей прикрытия, зависело, чтобы Ил-2 успешно отработали над вражескими позициями, и мы, конечно, были готовы в любой момент встретить противника и связать его боем.