Борис Ерёмин - Воздушные бойцы

Вскоре после этого повезло и мне с напарником. Мы вылетели на рассвете. Стояла рваная облачность от 200 до 500 метров. Выше начинался другой слой облаков, но не сплошной. Набрав 800 метров, мы взяли курс к югу от Тендровской косы (моряки в таких случаях говорят «мористее»). Радиосвязь с нашей площадкой была устойчивая. Мы меняли высоты, просматривая все слои облачного «пирога». На востоке было еще темновато.

Вдруг в рваной облачности мелькнула тень. Судя но конфигурации, это был двухмоторный самолет типа «Дорнье». В первый год войны я видел эти самолеты часто — над кабиной летчиков возвышался характерный горбик. Судя по значительному удалению от берега, фашистский самолет шел в Крым из Одессы.

Выполнив разворот, мы пошли за ним. Мы были ниже, и мне казалось, что на фоне моря он не видел нас. Но вот облака стали редеть, и теперь я хорошо видел, что это — «Дорнье», очевидно, загруженный. Пора!

Я вышел вперед. Очередь легла через фюзеляж, и ее окончание я увидел у правого двигателя. «Дорнье» пошел круто к воде, затем выправился и некоторое время шел по горизонту с небольшим правым креном. После второй очереди самолет ушел под воду, разламываясь около центроплана.

Горючее у нас было на пределе, и мы произвели посадку уже при красной сигнальной лампочке.

Вскоре с выходом наших войск в район Николаева и Днестровского лимана запертые в Крыму фашистские войска оказались в тяжелом положении. Снабжение крымской группировки по воздуху было пресечено. Перед началом наступления наша группа была возвращена с Тендровской косы на базовые аэродромы. Войска тщательно готовились к предстоящему наступлению. В авиации помимо всяческих традиционных подготовительных мер на этот раз была предпринята [239] и такая: накануне наступления летчиков возили в боевые порядки пехоты, чтобы они своими глазами с земли могли ознакомиться с передним краем противника на тех участках, где им предстояло воевать. Это было очень важно для летчиков-штурмовиков и бомбардировщиков, которые таким образом уже заранее настраивались на вполне конкретные цели. Но и наши летчики-истребители наблюдали передний край противника с большой пользой для себя…

Командир дивизии Борис Арсеньевич Сиднев убыл от нас в период подготовки к наступлению на Крым. Не было к тому времени уже в дивизии и начальника политотдела Огнева. Многое в боевой истории дивизии связано с именами этих двух людей. Они прекрасно сработались, умело руководили дивизией в самое тяжелое время, прошли все этапы Сталинградской битвы и последующие сражения сорок третьего года. В том, что дивизия стала гвардейской, в том, что она представляла собой основные истребительные силы 8-й воздушной армии, лежит огромная доля труда командира и комиссара дивизии.

Лично я многим обязан Б. А. Сидневу как своему фронтовому командиру. Я всегда это понимал, но впоследствии, когда уже сам приобрел немалый командирский опыт, я смог в большей мере оценить все то, что сделал для меня и моего роста командир дивизии. Он не забывал обо мне даже в самые напряженные периоды фронтовой жизни. При его активной поддержке в ответственный момент, когда готовилось наше сокрушительное наступление под Сталинградом, я был назначен командиром, прямо скажем, нерядового полка. Своими всегда полезными и тактичными советами Б. А. Сиднев помогал мне в ту пору быстрее освоиться в новой для меня должности и избежать некоторых ошибок, которые я мог бы допустить из-за недостатка командного опыта. Я был самым молодым командиром полка в дивизии, однако ко мне командиры полков относились по-товарищески, как к равному, и я думаю, что в этом тоже не последнюю роль сыграло отношение ко мне командира дивизии.

Я стал командиром полка, меньше всего ожидая этого. Точно так же, неожиданно для меня, было и последующее назначение на должность заместителя командира дивизии. Тут у меня возникло немало сомнений, и я преодолел их, откровенно говоря, зная, что командир у меня — Борис Арсеньевич Сиднев. Неожиданный перевод Б. А. Сиднева на другую должность застал меня как бы врасплох. Не у одного меня было такое ощущение. [240]

Однако наш командир не был бы отличным командиром, если бы с его уходом в отлаженном механизме дивизии начались бы какие-нибудь сбои, спады. Б. А. Сиднев воспитал крепкий, работоспособный коллектив. Прекрасно работал штаб дивизии, возглавляемый очень дельным, инициативным и грамотным специалистом — полковником Дмитрием Александровичем Суяковым. Четко работала инженерно-техническая служба дивизии, возглавляемая инженер-майором Кубраком. Начальник штаба дивизии имел надежного помощника в лице начальника оперативного отдела майора Беляева. Большую разностороннюю работу в частях по воспитанию и сплочению личного состава вели офицеры политотдела под руководством политработника А. В. Зубкова.