Константин Сорокин - Трудные дни сорок первого

Надо сказать, что гитлеровцы пытались оказывать идеологическое воздействие на наших воинов. Их самолеты забрасывали в районы обороны соединений армии множество листовок, обещая перебежчикам райскую жизнь. Однако «софетски зольдатен», наскоро прочитав, а то и вовсе не заглядывая в них, употребляли листовки на весьма прозаические нужды, хотя, конечно, на отдельных людей они определенное воздействие оказывали. Но и эти идейные слабаки, как выразился однажды Лобачев, довольно быстро начинали понимать лживость и гнилость геббельсовской пропаганды. Причин тому много, но главное, думаю, мероприятия, проводимые партполитработниками в порядке профилактики.

Одно такое мероприятие стало широко практиковаться после встречи с замполитом 480-го стрелкового полка Ляпуновым. Он поведал мне:

— Иду нынче по окопам и вижу, боец что-то мудрит с немецкой листовкой. Остановился, поинтересовался: что там? «Обычная брехня, — отвечает, — в плен зовут, золотые горы сулят». «Ну и как же?» — «Да вот сочиняю Гитлеру ответ на его приглашение». На обороте листовки боец изобразил здоровенную дулю. Смотрю, другие красноармейцы тоже упражняются — кто в живописи, кто в поэзии, а кто и в прозе, далекой от того, чтобы воспроизвести ее в печати…

После ухода Ляпунова я пригласил редактора многотиражки 152-й стрелковой дивизии «Красное знамя» батальонного комиссара Ф. А. Корнелюка, посоветовал ему поинтересоваться этим красноармейским творчеством и поместить кое-что в газету. Но только из того, чтобы бумага не краснела.

— Так я уже собираю, подборку хочу дать, — заверил Корнелюк.

Подборка получилась интересная, острая, примеру «Красного знамени» последовали другие наши многотиражки.

Бесхитростное, однако же острое творчество, рожденное в самой красноармейской массе, било точно в цель: вызывало ненависть к не просто жестокому, а еще и очень коварному противнику, который с первого же дня войны засылал в наши войска всякого рода провокаторов, шпионов, диверсантов.

Разумеется, мы и в мирное время призывали красноармейцев к бдительности, но они не видели перед собой натурального, так сказать, врага, и потому наши призывы носили для них порой отвлеченный характер. Так, во время следования соединений армии на запад страны мы предупреждали воинов, чтобы они на остановках не открывали дверей, не разговаривали. Эти меры предосторожности были, конечно, понятны бойцам: незачем знать каждому о передвижении войск, и в то же время вдали от фронта не каждый мог по-настоящему прочувствовать, а значит, и воспринять их. Теперь же, в боевых условиях, призыв к бдительности обрел реальную основу: противник провоцировал, высматривал, вынюхивал, указывал своим летчикам цели, нарушал связь, поджигал, сеял панику. Вот он, враг! И мы показывали личному составу выловленных шпионов, диверсантов, одетых в советскую военную форму, с документами, удостоверявшими их принадлежность к Красной Армии. Порой у лазутчиков имелись даже партийные билеты. Но и обмундирование, и документы были взяты у наших же товарищей, убитых фашистами…

— Будьте постоянно начеку, смотрите в оба! — призывали воинов политработники, сотрудники особого отдела, юристы.

Это уже были не отвлеченные призывы, а конкретный разговор, исходивший из действительных фактов. Потому и давал он свои результаты. Так, в донесении от 11 июля я сообщил в управление политпропаганды фронта: лейтенант Фролов задержал троих диверсантов, следовавших на велосипедах. Младший лейтенант Попов поймал в Смоленске шпиона. За короткий срок бойцы и командиры своими силами или при помощи местных жителей обезвредили в районе действий армии более ста вражеских лазутчиков.

В те трудные дни нам приходилось решать и еще одну важную задачу. Через линию фронта в районы обороны соединений 16-й армии одиночками и группами выходили так называемые окруженцы. Это были люди тех частей и подразделений, которые в ходе наступления немецко-фашистских войск оказались во вражеском тылу. Некоторые из них были морально подавлены и приходилось вести с ними серьезную работу — доверительные беседы, рассказы о героических подвигах их же однополчан, чтобы они снова поверили в силу нашей Красной Армии, нашего оружия, в неизбежную победу над агрессорами. Тем более, будем откровенны, что в начальный период войны бывали случаи, когда при одном слоге «Окружили!», брошенном трусом или провокатором, боеспособное подразделение охватывала паника. Но, подчеркну, подобные случаи были редкостью. Зато имелось сколько угодно примеров подлинного героизма целых частей и соединений, окруженных противником. Приведу лишь один.