Иван Лыков - В грозный час

— Думаем завтра театр открывать, — обратился он к В. И. Краснову как к старшему по воинскому званию. — Как вы на это смотрите? Не возражаете?

— Это дело ваше, — ответил Виктор Иванович, И, минуту подумав, добавил: — Мы, вообще-то, тоже не прочь побывать на спектакле.

— О, милости просим! — растаял в улыбке владелец театра. — Приходите, будем вам очень рады. Я специально оставлю два места в ложе.

— Вы не совсем верно меня поняли, — как можно любезнее сказал Краснов. — Нам нужно не два, а хотя бы половина мест в театре.

— Как, и ваши солдаты придут к нам? — брови владельца театра поползли на лоб. — Неужели господа офицеры разрешат это им?

— Да, разрешим, — отвечаю теперь уже вместо Краснова я. — А почему бы и нет?

— Но ведь это же простые солдаты, — не без удивления вставляет и главный администратор. — И вдруг — в театр…

— А почему бы и нет? — отвечает ему моим же вопросом Виктор Иванович. И уже с некоторой досадой спрашивает: — Так мы можем надеяться?

— О, конечно, конечно, приходите, пожалуйста, — уже с прежней улыбкой затараторил владелец театра. — Мы будем вас ждать. И места приготовим.

И вот мы уже сидим в зале. Все первые ряды заняты нашими бойцами и командирами. Они с интересом рассматривают лепные украшения на стенах, живо обмениваются мнениями. Но стоило только дирижеру встать за пульт, как все они, словно по команде, замерли. А через минуту-другую каждый из них был уже во власти музыки.

В театре шла тогда опера Пуччини «Чио-Чио-сан». Исполнялась она, естественно, на румынском языке. Игра актеров поначалу показалась мне какой-то скованной. Возможно, так оно на самом деле и было. Ведь в зале сидели не совсем привычные для них зрители.

Но вот отзвучала первая ария. Зал отозвался горячими аплодисментами. Наши танкисты рукоплескали особенно дружно. И это самым благотворным образом подействовало на артистов: они оживились, от былой сдержанности не осталось и следа. Чем дальше шла опера, тем ярче и вдохновеннее становилась их игра, чаще звучали в зале аплодисменты.

Долго они не смолкали и по окончании спектакля. А когда был вторично поднят занавес и артисты вышли раскланяться с публикой, наши воины-гвардейцы — стройные, подтянутые, поблескивающие многочисленными орденами и медалями — встали и направились на сцену с большими корзинами белых астр.

Что тут начало твориться! Артисты бросились обнимать наших славных ребят, целовать их. А те в свою очередь обошли всех артистов, каждому вручили цветы. Самый большой букет достался маленькой Люси — мадам Баттерфляй.

Потом кто-то из мужчин-солистов вышел поближе к рампе и, когда зал утих, произнес теплую и трогательную речь. Хотя она была лишь наполовину составлена из русских слов, мы все же сумели понять, что актер от имени своих товарищей благодарит нас за горячий прием и возвращенное им советскими воинами счастье играть на сцене.

Владелец театра, провожая нас, взволнованно говорил:

— Простите меня за откровенность, но я боялся за сегодняшний спектакль. А тут такой успех! Да, ваши солдаты оказались людьми очень высокой культуры! Я просто потрясен! Как они умеют слушать музыку! Как тонко чувствуют игру! Спасибо вам, большое спасибо.

Мы уходили из театра с думой о мирной жизни, о том, как много прекрасного и удивительного ждет нас впереди. Но до мирной жизни было еще далеко. Шла война. И в ту же ночь наш полк по тревоге покинул Орадеа-Маре. Форсированным маршем мы направились в сторону Дебрецена — навстречу новым боям.

К вечеру полк остановился для заправки танков горючим у высотки, находящейся почти рядом с шоссейной дорогой. Противник был где-то неподалеку от нас. Поэтому мы сразу же организовали оборону на случай отражения вражеской атаки: укрыли в кустарнике шесть танков, а впереди них разместили в окопах два взвода автоматчиков.

Остальной личный состав после заправки и обслуживания машин расположился на отдых. Отдав необходимые распоряжения, мы с командиром полка тоже решили немного поспать.

Но не прошло и двух часов, как нас разбудили. Со стороны высотки, где заняли оборону наши танкисты и автоматчики, слышалась ружейно-пулеметная стрельба. Потом заговорили пушки. Судя по звукам, огонь вели как наши, так и вражеские орудия.

Быстро связываемся по рации с танкистами, спрашиваем:

— Что там у вас?

— Фашисты навалились. Бьем, — спокойно отвечает старший лейтенант А. С. Головачев, командир группы стоящих в обороне танков.