Иван Лыков - В грозный час

Трясясь от пережитого страха, все еще всхлипывая, женщины, перебивая друг друга, поведали нам такую историю. Да, на машине действительно ехали власовцы, переодетые сельчанами. Ехали с целью разведки пути для отхода на запад. Для кого? Да вон в том лесу, почти рядом с нами, скрываются около тысячи гитлеровцев и власовцев. А как они, женщины, попали на эту машину? Очень просто. Их захватили в соседнем селе и посадили на машину для большей маскировки.

Да, вот это новость!

Что и говорить, неприятное соседство нам досталось. К тому же не исключена возможность, что эти гитлеровцы попытаются ночью напасть на нас. Надо предпринимать что-то. И немедленно.

— Давай прочешем лес, — предлагаю я командиру кавалерийского полка.

— Придется. Иного выхода у нас нет, — соглашается тот.

Выделяем для этой цели взвод самоходок во главе с командиром батареи старшим лейтенантом И. И. Гориным и взвод кавалеристов. Одолевают сомнения: не мало ли? Но майор-кавалерист убеждает: вполне достаточно. Раз гитлеровцы прячутся — значит, деморализованы. Да на них сейчас только нажать. В крайнем случае, подбросим подмогу.

Что ж, может, он и прав…

Самоходки и кавалеристы углубляются в лес. Сначала все идет спокойно. Но вот в лесу вспыхивает стрельба из автоматов и пулеметов. Затем гулко ухают пушки наших самоходок. Им отвечают — это нетрудно определить по звуку выстрела — легкие орудия врага.

В это время в небе появляется легкокрылый У-2. Сделав круг, он приземляется на поляне почти у самой рощи. Мы с начальником штаба торопливо направляемся к нему. Летчик, не вылезая из кабины, передает мне пакет. Тут же вскрываю его и читаю: «Немедленно сниматься и двигаться дальше». Далее указываются пункты следования полка.

Начинаем спешно собираться. К счастью, стрельба в лесу уже затихла, самоходчики и кавалеристы возвращаются назад. Но не все. Одна самоходка, подожженная власовцами, так и осталась в лесу. Из состава экипажа погиб наводчик сержант И. П. Самарец. Командир САУ лейтенант З. К. Яцевский, механик-водитель М. К. Морешев получили тяжелые ранения. Две другие машины тоже имеют повреждения, их нужно ремонтировать.

— Но и мы перебили гадов немало, — возбужденно рассказывают самоходчики. — Давили прямо гусеницами. Жаль вот только, что разбежались они, не приняли боя.

В это время как раз подоспели некоторые подразделения нашего отставшего тыла. И мы стали решать, как быть дальше. Оставлять эти подразделения здесь, в роще, чтобы они подождали остальных, не хотелось. Да и опасно. Хотя мы и шуганули в лесу гитлеровцев, рассеяли, но все же…

Конец колебаниям положили сами хозяйственники. Они попросили оставить их здесь. Убеждали, что их люди очень устали, давно не получали горячей пищи.

— А если на вас нападут? — говорю им. — Ведь в соседнем лесу гитлеровцы прячутся.

— Ничего, отобьемся, — отвечают. — Ведь у нас две самоходки остаются. Идти они пока не могут, а стрелять — только снаряды подавай. Вот и будем и ремонтировать их, и отбиваться в случае чего. Да к тому же и тылы корпуса вот-вот сюда подойдут.

В общем, меня успокоили. Но все же уезжал я от своих людей с тяжелым сердцем. И весь остаток дня, пока мы двигались в новый район, меня не покидало чувство тревоги.

К вечеру оно еще больше усилилось. И когда в час ночи неожиданно доложили, что меня разыскивает оставшийся с тыловиками воспитанник нашего полка двенадцатилетний Коля, эта весть резанула уже осознанной болью: случилась беда!

Да, это было так. И вот сейчас Коля, прижавшись к плечу Шныркевича, горько плакал. Увидев меня, бросился навстречу, не заговорил, а как-то застонал сквозь слезы:

— Побили наших, товарищ майор. Всех побили! Вечером налетели. Такой огонь открыли, что головы не поднять. И тетю Машу убили. Она вместе со мной в огороде пряталась. А потом, когда фашисты стали к нам приближаться, шепнула: «Ползи, сынок, подальше». А сама из автомата стрелять начала…

Для Коли это было, конечно, самой страшной трагедией. Еще в самом начале войны этот мальчонка потерял родителей. А теперь вот не стало и тети Маши — хлопотливой работницы одного из наших тыловых подразделений, собиравшейся усыновить мальчугана.

Но в те минуты думать о судьбе Коли было не ко времени. Заботило другое: какие принять меры, чтобы ликвидировать эту, теперь уже явно прорывающуюся на запад, довольно многочисленную группу противника?

Где-то в подсознании мелькнуло: эх, зря мы тогда не даванули на нее всей силой! Хотя одни самоходки в лесу много ли сделают? Ведь и так, считай, три машины уже потеряли. Вот если б тот майор парочку эскадронов нам в помощь выделил, тогда бы… А то — взвод. И не прикажешь ведь ему, не подчинен.