Федор Монастырский - Земля, омытая кровью

В те дни долину, тянувшуюся от берега моря вдоль дороги Мысхако — Новороссийск восточнее горы Колдун, моряки стали звать Долиной смерти.

Тут проходили главные коммуникации наших войск, и враг постоянно наносил по ним авиационные и артиллерийские удары. Часто погибали пробиравшиеся этой долиной бойцы подразделений боепитания, санитарных рот, хозяйственных взводов. Попадали под губительный огонь новые десантные части, двигавшиеся от пристани к переднему краю.

Особенно жарко тут стало в дни апрельских боев.

Враг замыслил генеральное сражение на Мысхако. Он сосредоточил против нас пять пехотных дивизий, большие силы авиации, артиллерии и танков.

Нанеся по нашим боевым порядкам артиллерийский и бомбовый удары исключительной силы, фашисты пошли в атаку северо — восточнее села Федотовка. Вражеские цепи двигались за танками. Противнику удалось вклиниться в нашу оборону на стыке 8–й и 51–й стрелковых бригад. Сначала прорвался один батальон, на следующий день в образовавшуюся брешь устремился другой батальон с танками впереди. Потом гитлеровцы продолжали подтягивать и вводить в бой все новые части. Они оттеснили десантников в долину.

Передышка нашей бригады, только что вышедшей в резерв, оказалась короткой. Нужно было ликвидировать прорыв. Первым пошел на помощь 51–й бригаде 305–й батальон. 16–й перешел на его участок обороны, а на другой день тоже выдвинулся на передний край и вступил в бой. На месте оставался пока 144–й, готовивший второй рубеж обороны.

Решительными действиями десантные части приостановили продвижение противника. Но резервы у врага были еще большие, и от своих замыслов он не отказывался. Гитлеровцы уцепились за рубежи, на которых их застали контратаки рот 305–го батальона. Теперь следовало ожидать, что противник подтянет сюда свежие силы.

Вечером к левому флангу 8–й стрелковой бригады начал выдвигаться и наш 16–й батальон. Ночью, под непрекращавшимся и в темноте артиллерийским и минометным огнем, его подразделения вышли к новому рубежу в полутора километрах от Федотовки, рассредоточились, окопались. Враг не заставил долго ждать. Фашистский батальон, только что введенный в бой, двинулся в направлении совхоза Мысхако расширять прорыв. Авиация, артиллерия, танки прокладывали ему путь. Но тут у безымянного хребта их встретили бойцы 16–го батальона и 8–й стрелковой бригады. Дружным огнем с удачно занятых позиций они заставили врага залечь, нанесли ему большие потери, а затем отбросили на исходные позиции. На поле боя остался подбитый фашистский танк.

В 10 часов утра противник подтянул самоходную артиллерию крупного калибра и возобновил атаку. По лощине двигались три танка, за ними перебегали гитлеровские солдаты. Самоходные пушки били по нашим огневым точкам. Моряки привели в действие все огневые средства. Вторая атака фашистов тоже захлебнулась.

В 15 часов они снова полезли вперед. Теперь уже действовали мелкими группами, пытались обойти наши подразделения с флангов. Однако и из этого ничего не вышло.

Враг несколько раз возобновлял атаки и на следующий день, но безрезультатно — только нес новые потери. Впрочем, потери были велики и у нас.

Напряженные бои продолжались в течение недели. Требовались исключительное мужество, выдержка и железное упорство, чтобы отстаивать позиции, которые враг штурмовал мощными средствами военной техники.

Общая картина боев была такова. На нас идут плотные цепи противника. Разбивается о нашу оборону одна цепь — накатывается другая. Иногда в атаку идет сразу до тысячи солдат с танками впереди. И так по нескольку раз в день.

Но не в атаках была главная опасность. Независимо от них ни днем, ни ночью не умолкала вражеская артиллерия. Тысячи снарядов рвались на наших огневых позициях. Волна за волной налетали фашистские бомбардировщики и штурмовики. 17 апреля — 650 самолето — вылетов врага, 20–го — более тысячи. Смерть, грохоча и перепахивая землю, бесновалась над каждой позицией моряков, угрожала со всех сторон. Земля кипела, пылала, содрогалась, хоронила своих защитников в свежих воронках. Временами казалось, что тут не будет спасения никому.

В такой обстановке слабонервные сходят с ума, не очень храбрые теряются и утрачивают способность действовать. А моряки, все как один, действовали решительно, хладнокровно. Мне говорили об этом работники политотдела, все время находившиеся в боевых порядках батальонов. Я видел это сам. Кстати сказать, и в этой накаленной до предела обстановке в подразделениях не прекращалась политработа. На передовую доставлялись газеты и записанные радистами свежие сводки Совинформбюро. Споря с грохотом боя, политработники и коммунисты — агитаторы выбирали минуты, чтобы провести в окопах читки, короткие беседы об обстановке и боевых задачах, воинском долге моряков. Мы читали в политдонесениях из рот высказывания краснофлотцев — участников этих бесед.