Коллектив авторов Биографии и мемуары - Дети войны

Кажется это мне или на самом деле мы были спокойными и послушными. Не помню, чтобы кто-то из воспитателей кричал на нас или наказывал. Не помню, чтобы колотили друг друга ребята. Или обижали нас, девочек. И вдруг на фоне этой нормальной детской жизни произошла странная история. Именно со мной.

На обед дали тушёную капусту. Не любила её ужасно, знала — не смогу проглотить. Воспитательница уговаривала меня сначала негромко, мягко, потом построже. Почему-то сразу взволновались ребята, стали меня ругать, что-то неприятное говорить. После обеда — «мёртвый час», как тогда называли дневной сон, и нас отправили в спальню. Тесно друг к другу стояли деревянные кровати, похожие на нынешних для маленьких детей, но побольше, повыше и не с тонкими круглыми, а плоскими широковатыми рейками.

Только повесила на спинку кровати свою одежду, как один из мальчишек схватил мои чулки. Не успела отнять, как он кинул их другому, а тот третьему. Смотрю, как летают мои коричневые в рубчик чулочки, как мелькает светлая штопка на обеих пятках, но не могу вылезти и отнять их. Потому что стесняюсь. Мои ноги в ранках, в пятнах от йода и засохшего порошка стрептоцида. У меня — неправильный обмен веществ, по-нынешнему — аллергия. Мне очень обидно. Чтобы не заплакать, утыкаюсь лицом в подушку.

Почему-то я ни раз и без всякого повода вспоминала эту странную с горьким привкусом историю. И только сейчас, раздумывая о том времени, поняла ребят. Большинство из них из семей эвакуированных. Уезжали, а то и шли пешком, спасаясь от стремительного потока наступающих вражеских войск. Уходили ни с чем и ни в чём, со стариками и грудными детьми, с больными и здоровыми. И все прошли тяжелейшую пытку голодом. Горький, ещё не осмысленный опыт моих невольных обидчиков подсказал им, что я покусилась на главную ценность — еду. Прав Сократ: мы живём не для того, чтобы есть, но едим для того, чтобы жить. Но когда человек умирает от голода, еда становится для него главной ценностью. Такой же, как сама жизнь…

Я не припомню, какие у нас были игрушки, и были ли они вообще. Больше помнится, что мы часто репетировали танцы, разнообразные спортивные постановки, которые назывались «пирамида», разучивали стихи, рисовали огрызками красных карандашей кремлёвские звезды, а зелёными — танки. Особенно старательно готовились к Новому году. Последний «прогон» выступления уже в костюме снежинки — крепко накрахмаленном платье из марли, проходит дома. Я становлюсь на табурет:

— «Буря мглою небо кроет, вихри снежные крутя…»

Ада (справа), 1944 г. Праздник в детском саду.

Стих быстро кончается, нам его дали не весь, но остановиться уже трудно:

— «Однажды в студёную зимнюю пору я из лесу вышел…», — читаю я стихи, с которыми должен выступать на празднике мой лучший друг Костя. Все его звали Котя. Меня это ужасно смешило. Смешило и через много лет, когда у меня появился внук Константин, которого тут же стали называть Котя со всеми уменьшительно-ласкательными суффиксами, которые так и льнут к этому имени. Наверное, жизнь специально подбрасывает нам всевозможные совпадения, чтобы мы в её пестроте не потеряли что-то небезразличное для души.

Итак, я о мальчике в войну. Был он какой-то чересчур серьёзный. А может, это только казалось, потому что он каждый день ходил в костюме — брюках и пиджаке, как у взрослых. Причём, костюм был новым. Исключительный случай при бедности, в которой мы пребывали. Всё просто. Его семья тоже из эвакуированных. А уезжая, наши мамы брали с собой малую малость, но лучшее, новое, чтобы дольше носилось. Возможно, ничего другого, в чём можно было ходить в детский сад зимой, у мальчика просто не было.

Кроме праздников, у нас были дела самой важной важности. Как бы нам, а на самом деле — родителям, давалось задание помочь фронту: связать для бойцов носки или варежки, пошить кисеты для табака. Мои искусницы — мама с бабушкой делали всё это замечательно. Кисеты обязательно с вышивкой. Носки обязательно с цветной каёмкой у верхнего края. Я во всём участвовала. Помогала разматывать пряжу, приносила мастерицам ножницы, нитки, с готовностью бросалась искать упавший на пол напёрсток, а иногда даже вдёргивала нитку в бабушкину иглу. Старалась из всех сил. В указанный день мы принесли эти дары в детский сад. После завтрака нас построили в ряд, пригласили других воспитателей и благодарили за то, что мы помогаем фронту и бойцам нашей Красной армии. Гордости и радости не было предела.