Александр Чемек - Где-то на сопках. Хроники строителя магистрали. Книга 1

…Садились в автобус с Арнольдовым уже на ходу. На стройплощадке разметку нашего сооружения отменили. Оказывается, нам указали не то место. Что ж, перетаскиваем заготовки на новое место. Снова делаем разметку и ошкуриваем бревна.

Бригадира нам никто не назначал, но функции его взял на себя Коля Выгорнов, уже побывавший ранее в такой роли. Он дорисовывал «проект» нашего сарая, делал разметку и знал, как делать калькуляцию.

Хорошего роста, с усами на широком лице и раскатистым голосом он вполне подходил под бригадирские стандарты. Правда, его громогласные, но наивные заявления на митингах о нескрываемом желании стяжания славы заставляли нас относиться к нему с нескрываемой иронией. Однако, это его не смущало, и нам ничего не оставалось, как выполнять его распоряжения.

В 12 часов потопали в ближайшую столовую — «рыгаловку», что стояла в центре поселка и помнила, вероятно, довоенных строителей ветки Транссиб-Лендинский. Отсутствие транспорта, ждущего и подгоняющего всех под одну гребенку, дает некоторую свободу передвижений, поэтому я заглянул мимоходом в книжный. Увы, счастье мне не улыбнулось, и мы двинулись гурьбой в обратный путь.

На «зоне» весь оставшийся день ошкуривали стволы, которые подтаскивал нам трелевочный тракторишко бригады Крылова, валившей лес. Получалось у всех по-разному: у кого навык побольше и топор острее, тот осилил по 4—5 бревен. А вообще долбить остекленевшую на морозе лиственницу — сплошное издевательство. Мои успехи в самоистязании были довольно скромными, поэтому, когда в 17 часов автобус отправлялся в наш лагерь, мы с Ариком решили задержаться, чтобы наверстать отставание.

…Домой мы шли через сопку по тропинке, давно проторенной такими же энтузиастами. Она тянется на гребень сопки сначала наискось, потом напрямик и под конец взбегает на кручу так резко, что иногда приходится вставать на четвереньки, чтобы не сползти вниз.

Все склоны сопки покрыты зарослями кустов с преобладанием тех, чьи ветки продаются в городе под названием «багульник». Однако, мне кажется, что это — рододендрон. Багульник — это то, что едва торчит из-под снега на мари и источает едкий дурман, если его листья, свернутые в трубки, потереть в ладонях. Что же касается прутиков, из почек которых выползают бледно-сиреневые цветки к 8 марта, то я бы назвал их северной сиренью.

Проходя мимо бани, мы с удивлением и ужасом восторга обнаружили, что она открыта. Ничтоже сумняшеся, невзирая на свою безоружность, мы ринулись «в бой» и вкусили-таки радость победы тела над дУхами, долгое время не пускавшими нас на сие ристалище. Триумфом трудового дня стал штурм столовой, двери которой мы взяли с разбега, как закрывающиеся двери вагона метро.

Дома, между тем, меня поджидал Горисов, чтобы нанести очередной удар свежей «добычей»: «Не считай шаги, путник» и «Далеко от Москвы». Правда, дабы подсластить пилюлю, он щедро угостил меня действительно сладкими мочеными яблоками, купленными в «Овощном» по удивительной (25 коп./кг) цене. Я, в свою очередь, угостил ещё и Митяя, и Арнольдова.

Пар — двигатель… регресса. Не замай коммунистов. Бригадир бригады бригадиров. «Серебряные Россыпи». Романтики из Заозерья. Ехала деревня мимо мужика.

В среду с 7 до 9 ждем автобус. Вместо него, подъехала вахтовка ГАЗ-66, и три бригады стали набиваться в нее, как кильки в банку. Крики, смех, слезы — все смешалось в ковчеге на колесах. Единственное благо такой «транспортировки», — относительное тепло, ибо в будке так же, как и на улице, — минус 30°.

До обеда опять ошкуриваю бревна, но уже с большим успехом. Тем не менее, Огонек, приехавший в Ленду ещё с квартирьерами, глядя на мои старания, ехидно улыбается. Он-то — ас, однако.

На обед нас повезли почему-то в 11.30 и уже в столовую автобазы АЯМ, что была несколько дороже и в отличие от древней «рыгаловки», прозывалась «тошниловкой». После обеда заехали в лагерь, где Алина, подойдя к автобусу, объявила, что бригада Божейко должна срочно собираться в командировку в Хородочи. Выражая крайнее удивление разными словами, ребята вышли из автобуса, а мы тронулись на «зону».

Теперь нам предстояло сделать 18 ям под столбы и одну большую, как могилу, для осмотра машин. Опыт в так называемом рытье ям у многих уже был. Но тут наш мастер решил испытать паровую машину, идея которой носилась в воздухе, наверное, ещё во времена Ползунова.

Напомню, что почва здесь под тощим слоем растительности состоит из дресвы, замороженной на века. Ежели мерзлоту отогреть, скажем, костром, то получим слой пыли и гальки с остатками растений толщиной 15 см. Паровой агрегат был призван плавить мерзлоту, как Дон Жуан — сердца верных жен. Устройство его было таким же примитивным, как и у означенного героя трагедий.