Андрей Ветер - Кино без правил

Ездили на съёмку в Кимры на Пау, чтобы сделать сюжет об индеанистах. Несколько очень удачных интервью, особенно с Человеком-Считающим-Деньги. Игорь Каверин снимал там свои короткометражки с погонями и рукопашными боями. Увлечённый он человек. Я заснял момент, когда Сироп с восторгом закричал, указывая на Игоря: «Вы посмотрите на него! Энергия охапищами прёт!»

На обратной дороге, где-то около Дмитрова, нас остановила милиция. С автоматами, хмурые. Велели всем выйти и объявили, что проводится операция «Мак». Бесцеремонно поставили нас лицом к машине, руки на капот, ноги расставлены, потребовали выложить всё из карманов. Стволы направлены на нас. Весьма неприятная ситуация.

Они явно искали кого-то, ждали, у них была оперативная информация. Нас остановили по ошибке и не хотели поверить, что мы не те, кого они должны были накрыть. Они долго трясли нас, затем заглянули в машину, увидели телевизионную аппаратуру: «Это не те», – вынес вердикт старший группы. И нас отпустили.

Таратута в это время уехал в Америку делать косметическую операцию на лице (то ли мешки под глазами ему мешали, то ли ещё что-то). Общался с нами по факсу. Прочитав интервью с Денисом Воробьёвым, он прислал гневный ответ: «При чём тут этнография?! Люди занимаются ерундой! Это чудики в перьях, а вы мне про научный подход!» Когда сюжет по индеанистам был готов, пришлось убрать все интервью и закадровый текст, поскольку Таратута отказывался признавать серьёзность темы. В результате я сделал зарисовку без слов, только музыка и картинки с Пау.

Во время поездки в Лавру познакомились с Надеждой Дорофеевой, директором благотворительного фонда «Свет мой». Огромный материал сняли, красивейший (я был только оператором, режиссировала Вера Сторожева), но сюжет получился бестолковый. Вся беда была в журналистке: она не понимала, в чём смысл фонда «Свет мой», задавала нелепые вопросы о хосписе, хотя «Свет мой» никакого отношения к хоспису не имеет.

Потом была любопытная поездка в Тулу на торжественное мероприятие – ребятишек принимали в пионеры. Помню, как один из мальчиков, объясняя причину, по которой он решил стать пионером, сказал: «Это такая религия».

С «Русских горок» пришлось уйти, поскольку там не платили денег. Письменного договора мы не заключили, всё держалось на честном слове. Слово оказалось плохим, совсем не честным: обещали много, а заплатили ровно в десять раз меньше. За сюжеты про индеанистов и славянских язычников вообще ничего не дали, просто украли мои материалы.

Обман на отечественном телевидении стал нормой. Не заплатить за первый месяц работы – повсеместная практика. Могут не заплатить и за второй месяц. Кто-то останется, будет ждать, надеяться. Кто-то уйдёт, не дождавшись денег, и на его место придёт очередной дурак.

Декабрь 2000

«Кавказский метроном» получил главный приз на фестивале «Сталкер». Я был оператором на московских съёмках. Наташа Сергеева и Таня Фурман уговаривали меня поехать с ними в Ингушетию и Чечню, но я наотрез отказался от командировки.

Февраль 2002

Начал работать над сценарием документального фильма о Николае Лаврентьевиче Кладо. Тема для меня совершенно незнакомая, приходится перелопачивать много специальной литературы. До меня над этим сценарием трудилась в течение трёх месяцев Карина Фольянс, но в результате отказалась от работы. До запуска картины остался месяц. Придётся очень поднапрячься, но я думаю, что вполне уложусь в этот срок.

***

Звонил Влад R. Сказал, что хочет снимать фильм, нашёл продюсера. Идея чужая, повесть чужая. Зовёт к себе оператором-постановщиком. Я прочитал повесть, вещь рыхлая, но сделать из неё можно кое-что. Главное, чтобы у Влада было желание творить. Рабочее название фильма – «Все дороги ведут в никуда». Подростковый пессимизм просвечивает насквозь. Я такие повести сочинял, когда мне было лет двадцать. Тут автор, насколько я понимаю, уже давно не юноша.

Март 2002

Познакомился с продюсером фильма. Зовут его Константин Н. Впечатление двойственное. С одной стороны – мыслящий человек. С другой – он не понимает, за что берётся. Кино – штука опасная, очень сложная, коварная. Присутствует какая-то недосказанность. Костя не может не понимать, что повесть очень рыхлая для того, чтобы её экранизировать. Но у автора есть большое желание рассказать о славяно-горецкой борьбе.

***

Документальный фильм о Кладо. Перечитал десятки томов воспоминаний о периоде русско-японской войны, но не нашёл ни единого слова о Кладо. Похоже, что это – человек-тень. Если бы я не изучил материалы конференции, изданные академией генерального штаба, то я бы решил, что Николай Лаврентьевич Кладо – просто миф. О нём никто не вспоминает. Ни морские министры, ни военные, ни академики.