Андрей Ветер - Кино без правил

Телевидение штата Айдахо сделала репортаж про нашу съёмочную группу, пока мы базировались в русле Snake River. Сюжет называется «Russians are coming».

Неприятная сторона Америки была напрямую связана с видеосъёмкой. В общественных местах почти всюду возникали люди в чёрных костюмах и вежливо интересовались, чем я занимаюсь. Поскольку моя камера Hi-8 не очень крупная, я отвечал, что делаю family video. Люди из security объясняли мне, что в ту сторону направлять камеру нельзя, потому что там банк или какая-то ещё серьёзная контора, а тут нельзя снимать, потому что это частная собственность, а тут – ещё по какой-то причине. На улице я направил объектив в сторону дорожных рабочих, ковырявшихся в асфальте. Расстояние до них не меньше двухсот метров, но ко мне не поленился подойти их бригадир (сказал, что он chief) и стал выспрашивать, что именно я снимаю. Он выглядел обиженным из-за того, что мы начали снимать, не спросив их разрешения. «Это ведь наша личная жизнь», – пояснил он.

Однажды в центре Портлэнда Сергей отстал от меня в каком-то пронизанном солнцем здании. Предоставленный себе, я увлечённо катался на бесшумном эскалаторе вниз и вверх, пытаясь выбрать такой ракурс, чтобы сверкающие стеклянные стены превратились в волшебную призму. И тут возле меня возникли два здоровенных человека (в гангстерских фильмах такие играют «горилл», убийц, вышибал), вежливо попросили прекратить съёмку и следовать за ними. Привели в офис. Сергей уже там (его тормознули за фотоаппарат). Оказывается, надо было сначала получить разрешение. Но никто рук нам не выламывал, не требовал стереть запись и засветить фотоплёнку. Всё спокойно, без угроз.

С другой стороны, когда мы ездили с профессорами из какого-то университета на военную базу, у нас никто не спросил удостоверений личности. Мы сидели в джипе профессора, нам кивнули на пропускном пункте, подняли шлагбаум, вот и весь кордон. Мы фотографировались возле танков на полигоне, никто не запрещал, но нас, правда, предупредили, что нельзя приближаться (если мы ближе пятидесяти метров, то огонь открывается без предупреждения). Так ли на самом деле, не знаю. Солдаты жадно смотрели на Линду, приехавшую с нами. Она была в шортах и футболке, у неё длинные светлые волосы (почти до ягодиц) и длинные ноги.

Забавная страна. Всё очень удобно, всюду указатели, подсказки, всё сделано так, чтобы человек разучился мыслить.

Американцы при встрече спрашивали, откуда я приехал. «I`m from Moscow». Это никого не удивляло, у них в голове даже не возникала Россия, чуть ли не в каждом штате есть Moscow.

***

В Москве меня встречал Шумилин. Николаев щедро дал мне неделю отпуска, и я уехал в деревню. Опять не спится из-за разницы во времени. После американской жары, в нашей деревне всё кажется мне необычайно зелёным и свежим. До чего ж восхитительна высокая сочная трава! Какая-то особая уютность есть в здешней неухоженности. Вот бы ещё хорошую дорогу проложить в нашу глушь, а то ведь из этого очарования не выбраться даже после слабенького дождика – увязнем в грязи. Очарование и удобство – далеко не одно и то же.

***

«Части целого» не трогаются с места. Мы не смонтировали ни одного кадра, весь привезённый из Штатов материал лежит мёртвым грузом. У Льва Николаева много проектов, он привлекает меня к разным своим планам, но так как это лишь планы, денег не платит. «Потерпи», – твердит.

***

Лев Николаев пригласил Елену Шанину начитать текст для «Первоклассики». Шанина для меня – персонаж из «Юноны и Авось» и только. Она рядом с Николаем Караченцовым поёт «Я тебя никогда не забуду».

Я настаивал на кандидатуре Тани Расторгуевой, поскольку она балерина и могла стать живой иллюстрацией многих тем. Она пластична, умна, у неё прекрасная речь. Николаев сначала согласился, затем внезапно передумал и позвал Шанину, заметно постаревшую и утерявшую былую привлекательность. Для чего-то устроили съёмку, а не запись в тон-студии. А снимать-то нечего: она сидела с бумагами и читала с листа. «Как мне читать? Какое настроение должно быть? Что играть?» – спрашивала она. Да ничего не надо играть! Это дикторский текст к передаче, которой ещё в помине нет, ни одного кадра не снято! Настоящий бред… Меня гложет тоска. Впереди – пустыня.

Декабрь 1996

Звонил Радов: «Андрей, мы как-то не очень хорошо расстались, но мне не хочется, чтобы между нами что-то плохое осталось» – «Ну, Александр Георгиевич, ничего плохого нет. Не сошлись в чём-то, случается такое». – «Ладно, кто старое помянет… Мне звонил Дэвид Гамбург. Знаешь его? Нет? Он ищет режиссёра, который умеет делать постановочный материал в стиле документальных съёмок. Я вспомнил твоего „Чистильщика“, рассказал Дэвиду, он заинтересовался. Так что ты позвони ему. Думаю, вы найдёте общий язык».