Составитель-Дмитрий Нич - Варлам Шаламов в свидетельствах современников

Из интервью Ирины Сиротинской газете «Московский комсомолец», июнь 2007 г. Сетевая версия на сайте газеты

http://1001.ru/arc/mk/issue401/

__________

«[...] Алексей Пименов: Вот фрагмент из воспоминаний Сергея Неклюдова о В.Т. Шаламове: «Он одно время сотрудничал в «Новом мире», где ему давали читать рукописи на лагерную тему – как специалисту. Но ни единой его строчки, ни стихотворной, ни прозаической, там напечатано не было, даже не смотря на ходатайство такого крупного для Твардовского авторитета, как Солженицын. В общем, дальше людской не пускали». Чем это объяснить?

Ирина Сиротинская: Ну, во-первых, Солженицын никогда не отзывался о рассказах Шаламова… Да и не ему быть рецензентом Шаламова. Ведь Шаламов отказался от сотрудничества – от совместного писания «Архипелага Гулаг» – именно потому, что Солженицын не был в таком лагере – в колымском. Он был в Казахстане – и был бригадиром к тому же. На что сам Варлам Тихонович решительно не соглашался. Он сказал: «Бригадиром я не буду. Лучше умру». Потому что быть палкой в руках государства и выколачивать из доходяг какие-то нормы – это он считал для себя абсолютно неприемлемым.

А.П.: Почему же Шаламов не стал новомировским писателем?

И.С.: У «Нового мира» был один шанс – и он его использовал. Все-таки и Твардовскому, и «верхним мужикам» был, видимо, ближе образ крестьянина, который работает на совесть даже в лагере. Труд есть дело чести, дело славы, дело доблести и так далее…

А.П.: И поэтому не печатали Шаламова?

И.С.: Не печатали… Хотя рассказы лежали в отделах. А Твардовскому их не показывали. Видимо, считали их «непроходимыми». Все-таки у Шаламова – совершенно бескомпромиссная проза. А у Солженицына – нет. Там есть свет. Там и колбаской угощают, там работают на совесть… У Солженицына – есть проблески: вот они в шарашке беседуют… Умные люди. Можно мемуары писать в тюрьме – как в царские времена. Можно заниматься любимым трудом. Беседовать с друзьями. А у него просветов нет – кроме, конечно, хороших людей, которые были и там.

А.П.: В постсоветские времена Александр Солженицын контактировал с властью. Можете ли вы представить себе в этой роли Шаламова?

И.С.: Нельзя себе представить его в этой роли. Он считал, что не надо обращаться к людям с позиции пророка. Он говорил: поза пророка никому не по плечу…

А.П.: У Александра Галича есть песня, посвященная Шаламову – «Все не вовремя». Сохранились рассказы Галича об их встрече. А как Шаламов относился к Галичу?

И.С.: Вы знаете, я не сказала бы, что он относился к Галичу как-то… Возможно, относился с симпатией… Но он никогда о нем не говорил. Видимо, это было… ну, одно из таких светских знакомств. Может быть, они встречались у Надежды Яковлевны (Н.Я. Мандельштам – АП). Ведь у нее на кухне собирался весь диссидентский свет… К ней приезжали зарубежные корреспонденты, и это была такая маленькая форточка в свободный мир. Вот там он мог встречаться с Галичем. Или где-то в редакции, случайно… Но Шаламов о Галиче никогда не упоминал.

А.П.: Я позволю себе еще раз процитировать Сергея Неклюдова. Шаламов, пишет он, «был очень некорпоративный человек, не желавший сливаться ни с какой группой, даже издали и симпатичной ему». Как вы полагаете – действительно ли Варлам Шаламов был в литературе принципиальным одиночкой?

И.С.: Да – по складу характера. Он был, знаете, не очень общительный. Правда, он хорошо относился, например, к компании «Юности». К Полевому, в частности. (Борис Полевой – писатель и журналист, на протяжении многих лет – главный редактор журнала «Юность» – АП). Уже в интернате для престарелых он диктовал мне воспоминания о Полевом. Где говорил, что Полевой был хорошим человеком и хорошим редактором.

А.П.: Разрешите мне задать вам еще один вопрос, связанный с взаимоотношениями Шаламова и Солженицына. Вот два высказывания. Первое принадлежит вам: «А.И. Солженицын, безусловно, великий стратег и тактик, а Шаламов – всего лишь великий писатель». Второе – Варламу Тихоновичу Шаламову: «Почему я не считаю возможным личное мое сотрудничество с Солженицыным? Прежде всего, потому, что я надеюсь сказать свое личное слово в русской прозе, а не появиться в тени такого, в общем-то, дельца, как Солженицын». И то, и другое сказано давно. Как бы вы прокомментировали эти слова сегодня?

И.С.: Ну, он действительно делец был. Он так использовал Твардовского… Людей использовал безжалостно и благодарности потом, по-моему, не испытывал. Ведь Твардовский отдал просто кусок своей жизни продвижению Солженицына. А он просто использовал Твардовского. И когда он – благодаря публикациям в «Новом мире» – получил мировую известность и Нобелевскую премию, он уже от Твардовского открещивался. Никогда не говорил о том, что Твардовский пробил эту публикацию благодаря своему влиянию… Благодаря Хрущеву, которого настроил таким образом Твардовский.