Составитель-Дмитрий Нич - Варлам Шаламов в свидетельствах современников

«В 1944 году в больнице Севлага на Беличьей я рассказала о смерти Осипа Эмильевича Мандельштама Варламу Тихоновичу Шаламову, который попал в больницу как тяжелый дистрофик и полиавитаминозник. Мы изрядно над ним потрудились, прежде чем поставили его на ноги. В больнице с ним познакомился заключенный фельдшер хирургического отделения Борис Николаевич Лесняк, через год после освобождения, в 1946 году, ставший моим мужем. Он горячо ратовал за Шаламова. Я оставила Шаламова в больнице культоргом, сохраняя его от тяжелых приисковых работ, где он долго продержаться бы не смог...»

Из статьи Александра Локтева, «Она сама выбрала Колыму», сетевая версия на сайте Новой газеты

http://www.novayagazeta.ru/data/2009/085/24.html

_________

«Я утопала в конкретной повседневной работе, заботах и планах. Мне не хватало суток. Но и работникам больницы я не давала покоя.[...]

Были и недовольные, не сразу подчинившиеся этому требованию, привыкшие к расхлябанности и безответственности.

Только два человека были в этой больнице необязательными, своим присутствием вызывали недоумение и внутренний протест истинных тружеников – это Варлам Шаламов и Женя Гинзбург. Гинзбург была сестрой-хозяйкой дома отдыха для заключенных забойщиков Бурхалы, передового прииска Севера.[...]

Вторым был Шаламов, недюжинность, даровитость которого мы с Борисом Николаевичем разглядели без большого труда, хотели его сохранить как русского интеллигента, человека нездорового, настрадавшегося от непосильного труда, голода, холода, произвола. Я сделала его культоргом больницы, он читал в палатах лагерную многотиражку, выпускал вместе с Лесняком больничную стенгазету. Летом, когда поспевал урожай открытого грунта, я ставила Варлама сторожем. Он жил в уютном шалаше, был сыт и независим. Агроном Дановский жаловался на него: «Здоровый мужик круглые сутки лежит на боку, хотя бы одну грядку в день прополол...». Я Дановского успокаивала, говорила, что у Шаламова болезнь такая. Ему нельзя.

Эти два человека были бельмом на глазу всего персонала, трудившегося в поте лица, и моим уязвимым местом, моей ахиллесовой пятой».

Нина Савоева, «Я выбрала Колыму», издательство МАОБТИ, Магадан, 1996, сетевая версия на сайта Сахаровского центра http://www.sakharov-center.ru/asfcd/auth/auth_pagesa5a5-2.html?Key=10739&page=23

Нина Владимировна Савоева (1916-2003), врач-хирург, знакомая Шаламова по Колыме, где работала вольнонаемной, жена Бориса Лесняка

«Я видел Варлама Шаламова всего один раз: не помню, кого я искал, – заглянул в конференц-зал Союза писателей, где шло заседание. Быстро оглядел зал, трибуну. За трибуной, не касаясь ее, словно трибуны вообще не было или она была отвратительно грязной, стоял человек с неподвижным лицом. Сухой и какой-то замороженный, темный. Словно черное дерево, а не человек. В президиуме находился Илья Эренбург, измученный, взмокший, нервно подергивающийся, отчего его седые волосы встряхивались, как петушиный гребень, и тут же падали бессильно.

Эренбург пытался встать и тихо уйти, но человек, не прикасавшийся к трибуне, вдруг воскликнул властно и тяжело: «А вы сидите, Илья Григорьевич!» – и Эренбург вжался в стул, словно придавленный тяжелым морозным голосом.

Знай я тогда о Шаламове хоть что-нибудь, я бы бросил все суетные дела и остался, но Шаламов тогда еще был неведом мне; не отыскав взглядом нужного человека, я попятился из душного прокуренного зала к дверям.

Шаламов как мне рассказывали позднее говорил о расправе с писателями его поколения, говорил что-то угрожающе-неортодоксальное и Эренбург попытался «при сем» не присутствовать: лучшие главы из его книги «Люди, годы, жизнь» – о Мейерхольде, Таирове – цензура вырубала в те дни топором. Он отстаивал их в ЦК. Однако пришлось ему остаться. Вернувшиеся писатели-зэки открывали новую страницу истории литературы – Илья Эренбург не смел, да и не желал прекословить».

Из книги «На лобном месте. Литература нравственного сопротивления. 1946-1986», Лондон, «OVERSEAS», 1979; Москва, «КРУК», 1998. Сетевая версия в библиотеке Мошкова

http://lib.ru/NEWPROZA/SWIRSKIJ/svirsky1.txt

Григорий Цезаревич Свирский (род. 1921), писатель, мемуарист

«Джон Глэд: Он был недоволен Романом Гулем, редактором нью- йоркского «Нового журнала».