Дмитрий Медведев - Уинстон Черчилль. Против течения. Оратор. Историк. Публицист. 1929-1939

Но были проблемы и посерьезней. Черчилль чувствовал себя изолированным, и это его беспокоило. Изоляция, в которой он оказался, была двойной. С одной стороны, приказали долго жить его друзья, и в первую очередь Ф. Э. Смит. Неслучайно в статье о нем Черчилль писал: «В те дни, когда казалось, что на карту поставлено будущее Индии, я сожалел об его отсутствии больше всего» [318] См.: Черчилль У.С. Первый граф Биркенхед / Мои великие современники. С. 145. . С другой стороны, своей постоянной критикой правительства по индийскому вопросу Черчилль стал постепенно отдалять от себя молодых и перспективных членов Консервативной партии: Энтони Идена (1897–1977), Гарольда Макмиллана (1894–1986), Альфреда Даффа Купера. Отдалялись и другие тори, поддержка которых в дальнейшем ему бы очень пригодилась, особенно во время анти-нацистских выступлений и призывов к перевооружению. Индия вбила кол между Черчиллем и прогрессивными силами партии, навредив его репутации дальновидного и расчетливого политика. Именно из-за этого отчуждения и падения авторитета в глазах набирающих силу депутатов Дафф Купер спустя годы назовет казус с Черчиллем в отношении Индии «самым неподходящим событием, произошедшим между двумя мировыми войнами» [319] См.: Duff Cooper A. Old Men Forget. P. 171. .

За обособленностью последовало недоверие, еще более опасный ярлык в политической и общественной жизни. Хорошо знавший Черчилля Бивербрук считал, что его друг сам виноват в произошедшем. Он слишком часто призывал меняться и слишком часто менял свою точку зрения. В итоге его «голос лишился той самой искренности» [320] См.: Письма Максвелла Бивербрука Роберту Бордену от 7 января и Артуру Брисбэйну от 13 января 1931 года. Documents. Vol. 12. P. 242. , которая привлекает электорат и заставляет прислушиваться как сторонников, так и оппонентов. Вернуть кредит доверия помогут время и череда серьезных событий.

Не замедлили себя ждать и другие неблагоприятные последствия выбранного курса. Черчилль слишком долго критиковал правительственные инициативы. Теперь, когда он проиграл, критика бумерангом обрушилась на него. Высмеивать бывшего канцлера Казначейство стало модным и выгодным. Ему вновь припомнили поражение в Дарданеллах, вновь обвинили в излишней горячности, вновь поставили в вину, что он стал жертвой собственного красноречия. «Жизнь Уинстона — одна долгая речь, — констатировали его недоброжелатели. — Он не говорит, он ораторствует». Болдуин признавался, что получает наслаждение от заседаний, на которых теперь отсутствует Черчилль, вечно нарушавший повестку дня, а также отвлекавший внимание присутствующих рассмотрением «чрезвычайно умного меморандума, составленного им и касающегося вопросов, которые не относятся к его зоне ответственности» [321] См.: Manchester ИТ Op. cit. P. 861. . Не остались незамеченными и редкие посещения Черчиллем палаты общин, как правило, только в дни его собственных выступлений по интересующим его темам. «Черчилль присвоил себе право приходить в палату общин, делать то или иное заявление и тут же ретироваться, будто это сам Господь Бог изрек истину в последней редакции», — возмущался поведением своего коллеги лидер Лейбористской партии Джордж Лансбери (1859–1940) {15} 15 Лансбери возглавлял Лейбористскую партию с октября 1932-го по октябрь 1935 года. * [322] Цит. по: Трухановский В.Г. Уинстон Черчилль. 3-е изд. С. 232. .

Наблюдая положение Черчилля с позиций сегодняшнего дня, зная о его назначении на пост премьер-министра, успехах в период Второй мировой войны и последующем всеобщем почитании на Западе, все эти саркастические уколы выглядят безобидными пустяками. Но ведь никто не знает своего будущего. На будущее можно влиять, но его нельзя предугадать наверняка. Перемещение по оси времени напоминает движение в темном коридоре. Продвигаясь вперед, постоянно приходится озираться по сторонам, внимательно относиться к происходящим событиям и постоянно принимать непростое решение: то ли скорректировать свой путь, то ли оставить его неизменным.

Тот путь, который в 1930-е годы выбрал Черчилль, грозил ему крайне большой неприятностью — исключением из политической жизни. «Если Уинстон продолжит в том же духе, я не удивлюсь, если Болдуин наложит вето на его участие в избирательной гонке, — признался Бивербрук экс-премьеру Канады Роберту Бордену (1854–1937) в январе 1934 года. — Поверьте мне, Болдуин может это сделать» [323] Письмо от 7 января 1934 года. Documents. Vol. 12. P. 700. . Через три месяца Бивербрук констатирует, что «Черчилль ничего не может сделать в индийском вопросе», а «Болдуин стал силен, как никогда прежде» [324] См.: Письмо Роберту Бордену от 28 марта 1934 года. Ibid. Р. 740. .