Дмитрий Медведев - Уинстон Черчилль. Против течения. Оратор. Историк. Публицист. 1929-1939

В принципе, умение использовать (в хорошем смысле слова) результаты чужого интеллектуального труда для достижения поставленной цели — одна из тех лакмусовых бумажек, по которой определяется эффективность менеджмента. Управленческий опыт Черчилля был немногим меньше его опыта литератора. И он прекрасно знал, как важно уметь распорядиться теми интеллектуальными ресурсами, которые имеются в твоем распоряжении. Примеров тому в жизни Черчилля не счесть. Остановимся только на одном эпизоде, связанном с другим героем сборника.

В январе 1919 года Черчилль возглавил Министерство по делам колоний. Учитывая активные «брожения» на Ближнем Востоке, он решил создать отдельный департамент, отвечающий за неспокойный регион. Ядро нового структурного подразделения сформировали опытные сотрудники из Министерства по делам Индии, которые во время Первой мировой войны работали в Ираке и Палестине. Главной же звездой департамента стал Лоуренс Аравийский, прекрасно разбиравшийся в сложных хитросплетениях ближневосточных проблем и способный, по словам пригласившего его министра, «сделать свои личные качества, свою мощную волю и свои знания вкладом в общее дело». Многие думали, что Черчиллю не удастся уговорить свободолюбивого полковника войти в состав министерства. Но они ошибались. «Лоуренс нашел в себе силы стать — не побоюсь этого слова — скучным чиновником, — вспоминал Черчилль. — Его усилия не пропали даром. Его цель была достигнута» [1765] См.: Черчилль У.С. Лоуренс Аравийский / Мои великие современники. С. 132–134. .

Черчилль был не единственной стороной, оставившей реминисценции об этом периоде. Сохранилось также мнение и самого Лоуренса, признававшегося, что у него был «план действий и знания», а у его патрона: «воображение и смелость их реализовать», а также прекрасная осведомленность о «политической процедуре» [1766] См.: Wz/son J. Lawrence of Arabia. P. 651. . Оценивая свою работу в колониальном ведомстве, Лоуренс характеризовал ее, как «самую лучшую, которую я когда-либо выполнял» [1767] См.: Graves R. Lawrence and the Arabs. P. 397. . Неизвестно, знал ли об этих отзывах Черчилль, но наверняка ему было бы приятно. В конце жизни он назовет Лоуренса «гением». «Не было ничего, с чем бы он не справился, если бы он остался жив… и имел бы меня за своей спиной», — скажет Черчилль Вальтеру Грабнеру [1768] Цит. no: Graebner W Op. cit. P. 97. . Необычная трактовка гениальности… а также лишнее подтверждение факта, что гению желательно иметь поддержку среди представителей официальной власти.

Возвратимся к Рокфеллеру. Использование способностей и опыта других людей было лишь одним ноу-хау известного миллиардера. Второе требовало гораздо больше душевных затрат, но в то же время давало и более значимый результат. Главной составляющей этого подхода к управлению была жесткость. Выше, при рассмотрении личности Рокфеллера уже поднимался вопрос о соотношении цели и средств в достигнутых им успехах. Рассматривая эту моральную дилемму в плоскости власти, Черчилль не готов был дать окончательного ответа, который сводился бы к упреку или, наоборот, к оправданию жестких поступков, приводивших порой к добродетельным результатам. «Хотя никакие последующие успехи не могут служить оправданием ошибок, в истории полно примеров, когда люди приходили к власти, используя жесткие и даже страшные методы; однако, когда их жизнь предстала целиком, их сочли великими, обогатившими историю», — писал он уклончиво в своем сборнике [1769] Черчилль У.С. Гитлер / Мои великие современники. С. 215. .

Эти страшные строки относятся к Гитлеру. Но на страницах «Великих современников» есть и другие персоналии, при анализе биографий которых поднимается тема благородных целей, достигаемых недопустимыми методами. Например, один из лидеров эсеров Борис Викторович Савинков (1879–1925). У Черчилля было своеобразное понимание личности этого человека, запятнавшего себя убийствами многих известных людей. Отчасти его отношение объяснялось тем, что, несмотря на личные встречи с Савинковым, Черчилль не был близко знаком с ним. Отчасти — тем, что автор сборника не отличался глубоким пониманием тех событиях, которые захлестнули Россию, начиная с 1905 года. В представлении британского политика, главным стремлением Савинкова было освобождение России. «Царь и Ленин казались ему одинаковыми по сути, различия были лишь внешние, и тот и другой — тираны в разном обличье, и тот и другой были препятствием на пути русского народа к свободе, — объяснял он мотивы его поступков. — Савинков неустанно боролся против таких препятствий из штыков, полицейских, тюремщиков и палачей» [1770] Черчилль У.С. Борис Савинков / Мои великие современники. С. 107. . Персонажи Черчилля использовали разные методы в достижении поставленной цели. Кто-то использовал личное обаяние, кто-то воображение, кто-то эрудицию, кто-то смелость, другие — настойчивость, хладнокровие, союз или бунтарство. Савинков выбрал террор. Его цели должны были достигаться «с помощью динамита и с риском для жизни» [1771] См.: Там же. С. 106. . Причем не только своей.