Дмитрий Медведев - Уинстон Черчилль. Против течения. Оратор. Историк. Публицист. 1929-1939

В процессе работы над биографией своего предка Черчилль еще выскажет мнение относительно роли масс и роли лидерства в общественных процессах — более подробно мы рассмотрим его в конце главы. Сейчас же, завершая сравнительный анализ двух эпох, укажем на еще одно, бросившееся нашему герою в глаза отличие. Черчилль не собирался идеализировать XVII век. В нем было много грубости и жестокости. Но XX век достиг «высочайшей эффективности в бесчеловечной и безжалостной войне». Еще в «Мировом кризисе», перечисляя все беспощадные способы, к которым прибегало человечество для истребления друг друга в Первой мировой, он резюмирует: «Лишь пытки и каннибализм оказались единственными средствами, которые не использовали просвещенные, христианские государства». Да и то только потому, что «видимо, „польза“ от них была сомнительна» [815] См.: Черчилль У.С. Мировой кризис. Часть 11911-1914 годы. С. 17. .

В новом сочинении тема жестокости современной «добропорядочной эпохи» получит новое развитие путем сравнения с более «варварскими временами». Раньше полководцы противоборствующих сторон относились к противнику с уважением: после яростной битвы обе стороны, а «особенно победители», «спасали раненых, вместо того чтобы оставить их, обрекая на мучительную агонию». Если в прошлом еще были какие-то нормы допустимого и запрещенного, то в XX веке «человечество признало их нелогичными, заклеймив старомодными предрассудками» [816] См.: Churchill WS. Op. cit. Vol. 2. P. 556. . Упоминая поведение своего предка, Черчилль добавляет: «В нашу просвещенную и богатую научными достижениями эпоху, возможно, во многих великих странах сочли бы, что если бы он вел себя более безжалостно, то добился бы большего успеха» [817] См.: Ibid. Book. II. Vol. 3. P. 188. .

Получив предварительный план биографии и приступив к составлению плана-проспекта намеченных глав, Эшли задался вопросом, насколько глубоко Черчилль собирался погрузиться в первоисточники. Если речь идет о глубоком погружении с тщательной проверкой и перепроверкой, то, по оценкам историка, работа займет не менее десяти лет. Учитывая, что его привлекли всего на два года, он предлагал извлекать архивный материал в объеме, достаточном для написания «небольшой и пользующей популярностью» у широкой читательской аудитории книги [818] См.: Письмо Мориса Эшли Уинстону Спенсеру Черчиллю от 5 августа 1929 года. Documents. Vol. 12. Р. 19. .

Черчилль планировал выделить на работу два-три года, добавляя при этом, что «не хочет торопиться» [819] См.: Письмо лорду Камроузу от 28 июля 1929 года. Ibid. Р. 27. . Но и выпускать «небольшую», развлекательного характера биографию он тоже не собирался. Эшли еще не знал, что имеет дело с человеком, в котором удивительным образом уживались одновременно и широта взглядов и любовь к деталям. «Если что-то привлекало его внимание, он изучал этот вопрос максимально подробным образом», — отмечал Вальтер Грабнер [820] Graebner ИТ Му Dear Mr. Churchill. Р. 31–32. .

Подобного рода обсуждения, с определением степени погружения в материал, с уточнением правил эпохи, с согласованием перечня необходимой литературы, были продиктованы не только стандартными проблемами, с которыми сталкивается каждый автор, приступающий к исследованию жизни той или иной исторической личности. Сам объект исследования был неординарный, что требовало дополнительных уточнений. Первый герцог Мальборо не только достиг огромных успехов на военном, политическом и дипломатическом поприще. Он был довольно сложным историческим персонажем, портрет которого состоял, в том числе, и из темных тонов. Современникам он был известен не только благодаря своим добродетелям, но и порокам, среди которых первое место делили прелюбодеяние и сребролюбие.

Сам Черчилль считал, что он, как автор, должен сохранять объективность, не утаивая недостатки своего героя. В эссе про Клемансо он писал: «Муза Истории не должна бояться запачкать руки. Она должна все видеть, ко всему прикоснуться и, если возможно, ко всему принюхаться. Ей не следует бояться, что некие интимные подробности лишат ее романтики и героического благородства. Занесенные в ее анналы пустяки могут — и должны — смести следы маленьких людей. Но они не могут оказать продолжительного влияния на тех, кто с честью удержал передовые позиции во время тяжелой бури» [821] Черчилль У.С. Клемансо / Мои великие современники. С. 249. . Аналогичной точки зрения он придерживался и в отношении своего предка. «Демонстрация малейших деталей жизни Наполеона или прожектора, освещающие характер Фридриха Великого, нисколько не принизили их величие, — заявлял он. — И после того, как прошло больше двух столетий, нет никаких оснований скрывать от общественности интимные факты из жизни великого человека» [822] Churchill WS. Op. cit. Book. I. Vol. 2. P. 722. . В конце концов, «мы ищем правды, а не триумфа» [823] Cm.: Ibid. Vol. l.P. 333. .