Мод Жульен - Рассказ дочери [18 лет я была узницей своего отца] [litres]

Но есть еще большее «почему»: почему моя мать так меня ненавидит? Вчера я показала ей, как у меня раздулось веко от укуса паука. Я посмотрела на себя в зеркало и сказала:

– Я выгляжу как чудовище.

– Если так ты себя видишь, – отозвалась мать ледяным тоном, – значит, это и есть настоящая ты – чудовище.

Почему мне не разрешается выходить за пределы усадьбы? Почему я не должна получать никакого удовольствия от еды? Почему Ив тушит сигареты о мое колено? Почему в моей спальне не может быть никакого отопления?

Мое обязательное чтение пополняется автором, которого я мгновенно невзлюбила, – это де Сад. Отец, который всегда называет его не иначе как «маркиз де Сад», говорит о нем в восторженных выражениях.

– Вот человек, который по-настоящему все понял. Его никогда не могли обдурить ни бараны, ни манипуляторы! И потому-то он и попал в итоге в тюрьму…

Порой он берет одну из книг де Сада, выбирает какой-нибудь длинный пассаж – как правило, на философскую тему – и клочками промокашки отмечает начало и конец выдержки. Потом велит мне сидеть одной в бальном зале и читать его. Я ненавижу читать де Сада: он вымораживает меня до костного мозга, и единственное, чего я хочу, – это дочитать и пойти трижды стукнуть в дверь столовой, чтобы отец вышел и забрал книгу.

Отец хочет избавиться от моей «тупости»; она его сердит, и он надеется, что здравые мысли де Сада ему в этом помогут. Если мне случается продемонстрировать свою увлеченность персонажами, скажем, «Одиссеи», он отвечает:

– Прекращай верить в то, во что тебя хотят заставить верить другие. Пенелопа никогда не была верной женой, она спала со всеми своими поклонниками. Ни одна женщина не бывает верной. Что касается Телемаха, он был гомосексуалистом. И если пес Улисса вилял хвостом, завидев хозяина, то только потому, что надеялся, что тот бросит ему кость.

Я согласно киваю. Но Эдмон Дантес, Гаврош, Родольф, Пятница, Одиссей и Телемах по-прежнему остаются героями, которых я обожаю. Я разговариваю с ними внутри своей головы, и они отвечают. Я слушаю рассказы Телемаха о его странствиях с отцом. Хотелось бы мне, чтобы у меня тоже был отец, который брал меня с собой в приключения, умел бы бегать, прыгать…

Иногда я разговариваю и с Нэнси, с которой познакомилась в детективных историях о Нэнси Дрю. Но наши разговоры никогда не длятся долго. Словно между ее миром и моим нет никакой общей почвы. Я стыжусь себя и своей жалкой жизни в затворничестве, в то время как Нэнси такая красавица – с безупречными волосами, с многочисленными друзьями и отцом, который ее любит.

Эти разговоры с моими «невидимыми друзьями» начались, когда я была совсем маленькой. Первым человеком, который навещал меня, была Афина. Не отцовская Афина, держащая сферу знания у подножия лестницы, а Афина из «Одиссеи». Я обожаю ее, потому что она умна и красива. Она успокаивает меня, когда я начинаю паниковать. Когда расписание следующего дня оказывается слишком трудным, она дает мне здравые советы. Если, к примеру, приходится выходить в сад ночью и я никак не могу найти выключатель возле утиного пруда, я слышу, как она шепчет мне на ухо: «Считай шаги, чтобы не заблудиться. Ты знаешь, что нужно отмерить двадцать восемь шагов вправо, прежде чем ты дотянешься до выключателя…»

Я никогда не заикалась об этом в разговорах с родителями. Уверена, отцу не понравилось бы, что я разговариваю с кем-то еще. С тех пор как я прочла «Записки из подполья» Достоевского, я чувствую себя более уверенной в своем психическом здоровье. В этой книге герой беседует с отсутствующими слушателями по нескольку страниц подряд, и все же он не безумец. Он злой, а это – другое дело.

Иногда я также придумываю старшего брата, который успокаивает меня, когда я слышу странные звуки в доме и опасаюсь, что передо мной внезапно появится призрак. «Ничего плохого с тобой не случится, – говорит он. – Я здесь». Еще у меня есть школьные подружки, и мы шепчемся с ними, спускаясь по лестнице, сплетничая о директоре, строгом «мсье Дидье», который накажет нас, если мы будем слишком шуметь, и о нашей учительнице «мадам Жаннин», которая непременно на нас донесет. Мы хихикаем, хоть нам немного и страшно.

Но сильнее всего я бываю растрогана, когда втайне слушаю радио и слышу все эти чудесные голоса, кипящие жизнью. Мать сумела избежать пристальной слежки отца и купила маленький транзисторный приемник, который каждую ночь берет с собой в комнату, чтобы послушать свою любимую программу. Днем она прячет его в классе, потому что, хотя отец может решить обыскать наши спальни в любое время, по какой-то таинственной причине он никогда не обыскивает класс. Мать все чаще и чаще оставляет меня днем одну, так что я быстро делаю домашнее задание, а потом в оставшееся время слушаю радио. Она ничего не подозревает.