Мод Жульен - Рассказ дочери [18 лет я была узницей своего отца] [litres]

Мать считает меня изворотливой тварью, бездонным колодцем дурной воли. Я явно нарочно разбрызгиваю по бумаге чернила, и так же нарочно я отколола кусочек у стеклянной столешницы большого обеденного стола. Я нарочно оступаюсь или сдираю кожу, когда выпалываю в саду сорняки. Падаю и получаю царапины тоже нарочно. Я «обманщица» и «притворщица». Я всегда стараюсь привлечь к себе внимание.

В то же время, когда начались уроки чтения и письма, я училась ездить на велосипеде. У меня был детский велосипед с тренировочными колесиками у заднего колеса.

– Теперь мы их снимем, – сказала однажды мать.

Отец стоял позади нас, молча наблюдая эту сцену. Мать заставила меня сесть на вдруг ставший неустойчивым велосипед, крепко взялась за меня обеими руками и – вж-ж-жж – сильно толкнула вперед по наклонной подъездной дорожке. Упав, я разодрала ногу о гравий и разразилась слезами боли и унижения. Но, когда я увидела эти два бесстрастных лица, наблюдавшие за мной, рыдания прекратились сами собой. Не говоря ни слова, мать снова усадила меня на велосипед и толкала меня столько раз, сколько потребовалось, чтобы я научилась самостоятельно держать равновесие.

Ссадины мои лечили на месте: мать крепко держала мое колено, а отец лил медицинский спирт прямо на ноющие раны. Плакать и стонать было запрещено. Мне приходилось «скрипеть зубами».

Так же я училась плавать. Разумеется, о том, чтобы ходить в местный плавательный бассейн, не было и речи. Летом, когда мне исполнилось четыре года, отец построил бассейн «специально для меня», в конце сада. Нет, не красивый бассейн с голубой водой. Это была довольно длинная узкая полоса воды, стиснутая с обеих сторон бетонными стенками. Вода там была темной, ледяной, и дна я не видела.

Как и в случае с велосипедом, мой первый урок был незатейливым и быстрым: мать просто швырнула меня в воду. Я забилась, заорала и нахлебалась воды. Как раз когда я уже готова была камнем пойти ко дну, она нырнула и выловила меня. И все повторилось заново. Я снова завопила, заплакала и захлебнулась. Мать снова меня вытащила.

Мать считает меня изворотливой тварью, бездонным колодцем дурной воли. Я «обманщица» и «притворщица». Я всегда стараюсь привлечь к себе внимание.

– Ты будешь наказана за это дурацкое нытье, – сказала она, прежде чем бесцеремонно бросить меня обратно в воду.

Мое тело пыталось удержаться на воде, в то время как мой дух с каждым разом сворачивался внутри меня в чуть более тугой клубок.

– Сильный человек не плачет, – утверждал отец, наблюдая за этим представлением с расстояния, стоя так, чтобы не долетали брызги. – Тебе нужно научиться плавать. Это жизненно необходимо на случай, если ты упадешь с моста или тебе придется спасаться бегством.

Я постепенно научилась держать голову над водой. А со временем даже стала хорошей пловчихой. Но я ненавижу воду, так же как ненавижу этот бассейн, где мне по-прежнему приходится тренироваться.

Чтобы показать, что я не «трусиха», мне теперь приходится бестрепетно нырять прямо в ледяную воду. Каждый раз у меня перехватывает дыхание. Но отец настаивает, чтобы я не упускала ни одной возможности «укрепить свои способности к стойкости».

– Сильный человек не плачет, – утверждал отец, – тебе нужно научиться плавать. Это жизненно необходимо на случай, если ты упадешь с моста или тебе придется спасаться бегством.

Друзья моего отца, супруги Жинетт и Франсуа, приезжают к нам в гости на пару дней. Мне очень нравится Франсуа, небольшого роста дружелюбный мужчина, совершенно лысый и всегда уравновешенный. Он говорит со мной ласково, он веселый и любит посмеяться.

Есть планы на такую редкую для нас вылазку: мы едем на мыс Гри-Не, который острием указывает на английское побережье!

– О, это будет весело! – восклицает Франсуа, и я нахожу его энтузиазм заразительным.

Заодно с ним я уверена, что это будет куда приятнее, чем поездки на азбрукский рынок. И это решение было принято так легко! Может быть, теперь мы будем ездить и в другие места? Я чувствую себя легкой, как бабочка.

Но как только мы приезжаем на побережье, отец задает мне новое упражнение по «закалке воли»: он настаивает, чтобы я пошла и перегнулась через край утеса. Нет-нет-нет, я не хочу, я не могу! Я теперь уже довольно хорошо научилась скрывать свой страх, но на этот раз это просто невозможно. Я настолько обездвижена ужасом, что не могу сделать ни единого шага. Взбешенный, отец велит матери и Жинетт схватить меня. Они силком волочат меня к краю пропасти и держат там, свесив мою голову за край. Я сжимаюсь от ужаса. Плотно зажмурив глаза, чувствую, как обрыв утягивает меня вниз. Меня тошнит от головокружения.