Владимир Архипенко - Годы и судьбы

…Мысли мои опять уходят в глубину предвоенных годов. Тогда я, журналист и начинающий поэт, много ездил по стране. Невозможно увидеть, как растет дерево, но я собственными глазами видел, как растет мое государство.

Мне ясно видятся донельзя переполненные вагоны. Мои попутчики, бесплацкартные пассажиры, обжигаясь станционным кипятком, пахнущим паровозным дымом и жестью погнутых чайников, с восторгом говорили о стройке, на которую направлялись, дружно пели песню о том, как широка страна моя родная, о том, что человек проходит по ней как хозяин…

Да, мы были и есть хозяева своей страны. Своими руками творили и творим мы ее прекрасный облик, крепим ее мощь, умножаем славу. И вместе со страной росли и растем сами. Бывало трудно. Бывало голодно и холодно. Кирпичи носили на спинах или на носилках, землю возили в тачках, по образному определению Ярослава Смелякова, «так, как женщины возят детей». Огромные котлованы рыли лопатами, бетон замешивали тоже большей частью вручную.

Покоряясь энергии освобожденного труда, воле сплоченных общими интересами и идеалами людей, невозможное становилось возможным. Мечта — реальностью. Сказка — былью. Поднимались заводы. Росли города. День ото дня лучше и счастливей становилась наша жизнь.

Как быстро, как неостановимо бежит спрессованное в делах наших время! Давно уже башни подъемных кранов поднялись по всей стране — от Балтики до Камчатки. Бегут, мелькают, шелестят ленты транспортеров, тысячеголосо гудят машины самых разных марок и самого различного предназначения.

С гордостью воспринимая все это, я мысленно обращаюсь к моему молодому другу И. Шкляревскому: «Дорогой Игорь! Мне пришлось видеть мое государство в самом юном его возрасте. Ты родился, когда оно было уже богатым и могущественным. Тебя не удивляют наши атомные электростанции и ледоколы, космические корабли и кибернетические системы. И это естественно. Жизнь неудержимо идет вперед, а страна наша — на самых авангардных позициях мирового прогресса. Мы по праву гордимся этим. В то же время важно всегда помнить, какой ценой, каким трудом, каким подвигом завоеваны эти позиции. Без этой священной памяти счастье будет неполным».

Иногда я подолгу смотрю на эту старую выцветшую фотографию, наклеенную на картон. Кажется, не будь спасительного картона, фотокарточка давно обветшала бы.

Со странным, труднообъяснимым чувством всматриваюсь в лицо девушки с коротко остриженными волосами. Она стояла перед фотографом напряженно. Прямой, суровый взгляд, плотно сжатые губы. Гимнастерка, перетянутая портупеей. Снимок комсомолки 20-х годов.

Это моя мать.

Чувства и мысли, которые рождала во мне фотография, давно искали выхода. Но почему-то казалось, что неудобно, нескромно говорить о самом близком тебе человеке.

А вот сейчас подумала: почему, собственно говоря, неудобно? Почему нескромно гордиться делами своих отцов и матерей? Разве не поем мы, что Родина для нас начинается «со старой отцовской буденовки»?

…Мама до сих пор вспоминает эту гимнастерку — единственный в то время ее наряд, и праздничный и будничный, наряд, который она очень любила и носила его с особым достоинством. А потом, уже в годы Великой Отечественной войны, однажды мама возвратилась с работы верхом на лошади. На ней были новенькая телогрейка и стеганые ватные брюки.

— Ну, теперь нам не страшен серый волк! — одергивая телогрейку, улыбнулась она. Наспех перекусив, мама сказала, что нужно срочно ехать в МТС, а потом в колхозы. Жили мы тогда в Башкирии.

В суровые уральские морозы, в метели этот костюм здорово выручал ее. Инструктор райкома партии, она много ездила по селам, по колхозам на черногривом скакуне. Все для фронта, все для победы — это было главной заботой тыла. Это было и ее главной заботой.

Не так давно, будучи в командировке в Ульяновске, я познакомилась с редактором многотиражки Ульяновского автомобильного завода Н. Колычевой. Мы разговорились о львовских ЛАЗах и Ульяновских УАЗах, о наших городах-побратимах, которые дружат и соревнуются.

— Знала я когда-то одну женщину из вашего Львова, — задумчиво сказала Колычева. — В годы войны мы вместе работали в Башкирии, в райкоме партии. Меня поражала ее энергия, неутомимость — минуты без дела не посидит. Боевая такая, верхом на лошади, в стеганых мужских брюках…