Вадим Абдрашитов - Портрет поздней империи. Андрей Битов

Но однажды наш друг великий микрохирург, узнав об этом страшном самодельном приборе, принес в подарок маленький американский теплообменник для переливания крови во время операции на сердце. Величиной с портсигар или очечник, он работал с поразительной производительностью. Перегонял четырех пьющих мужиков запросто. Феномен, умещающийся в карман. Наша «фирма» расцвела и завоевала новых приверженцев. Битов был «первый из равных».

Но годы шли, законы, хотя и не отменялись, но как-то старели и умирали. Началась перестройка, а потом и постсоциалистическое общество. Водка появилась в несметном количестве наименований. И, хотя нашей калгановки среди них не было, «фирма» как-то сама собой распалась, и американский прибор спокойно лежал на полке шкафа. И вот как-то Битов спросил у жены, куда же делся ее чудный самогон. Жена как-то ответила неточно, и получилось, что сломался (хотя это невозможно) американский кардиологический аппарат. Или Битов так понял. Неизвестно.

Только звонит наша подруга, она же подруга жены микрокардиохирурга, и говорит, что она нам привезет два новых аппарата, которые лежат в московской квартире хирурга. Мы возражаем: нам они не нужны, у нас и тот аппарат чудесно работает, просто он нам уже не нужен, кругом просто море водки. «Но мне звонила из Берлина подруга и сообщила, что у вас, наверное, сломался аппарат, и ее муж решил, что если так, то есть еще в московской квартире парочка, и попросил Вам их передать».

Полное недоумение, но мы решили в этом разобраться. И вот что выяснилось. Битов в Лондоне встретился с О. Иоселиани и в разговоре рассказал, что моя жена гнала чудесный самогон, настоянный на калгане, что замечательно, но сейчас это уже в прошлом. Больше самогона нет уже несколько лет; наверное, сломался самогонный аппарат. О. Иоселиани через некоторое время в Париже встретился с микрокардиохирургом. А тот сразу позвонил в Берлин жене. Уже она позвонила в Москву своей и моей жены подруге. Таким образом, нам привезла аппарат подруга моей жены. Теперь у нас целых три теплообменника для операций на сухом сердце.

Эта история напомнила мне известный в свое время фильм «Если бы парни всей земли», там, правда, речь шла о необходимом морякам лекарстве. Но и в нашем случае лекарство для наших широт необходимое.

Где-то в 60-х годах в Ленинград приехали молодые английские писатели, и в Союзе писателей решили, что их должен принять молодой ленинградский писатель. Стал искать, а никто из писателей не говорил свободно по-английски. Тогда это было «немодно», даже как-то подозрительно — не фарцовщик ли. Вспомнили Битова. А Битов кончил единственную в Питере английскую школу. Попросили его. Нужно показать Ленинград, сходить в ресторан. Платить будет человек, который будет с ними. Наш человек, вопросов ему лучше не задавать — он не по части писателей. Он — от НИХ.

Сидят в ресторане, выпивают, и англичане спрашивают: «Как вы, Андрей, относитесь к советской власти?». Вопросик лихой, в то время особенно. Но Андрей начинает подробно и полно на него отвечать. Иностранцы (писатели) довольны и качают головой. Наш человек что-то силится понять. Расплачивается, и встреча с английскими молодыми писателями окончена. Все прощаются. Однако на следующий день Битову звонок от НИХ. Вежливый незнакомый голос просит зайти. Битов приходит — полковник любезно просит садиться (хочется добавить — предлагает папиросу «Казбек») и говорит, что их сотрудник рассказал, что вам задали провокационный вопрос — как вы относитесь к советской власти. Вы ответили, но что вы им ответили, он передать не смог. Не получилось у него ничего. Так не могли бы вы сами рассказать это мне. Битов повторяет. Полковник как-то весь напрягается; чувствуется, хочет понять. Но… Потом говорит: «А не могли бы вы все это рассказать прямо самому товарищу генералу?»

Пошли к генералу. Тоже любезен, спрашивает, как дела в литературе и вообще… Ну, расскажите нам. Битов рассказывает, что он ответил иностранцам. Генерал тоже как-то весь напрягается — чувствуется, хочет понять. Но… Спасибо за визит. Рад был познакомиться.

Поскольку Битова оставили в покое, генерал понял — ответил хорошо… Если вообще понял.

Гости собрались на даче у Андрея Битова… Выпито было уже достаточно, и основная часть (точнее, все, кроме меня и Андрея) разошлись спать. Мы беседовали. Естественно, на какую-то высокую тему. Но темы быстро менялись, как и положено в нашем подпитом состоянии. Прыгали то туда, то сюда. Вдруг Андрей говорит: «Саша, что ты видишь общего между мадам Бонасье и Фанни Каплан? Я вижу близость их судеб!» Я задумался. И как-то сразу решил: «Андрей, не знаю, как ты, но я сейчас должен немедленно идти спать. Голова уже не варит». Наутро этот разговор как-то забылся. А через некоторое время я его вспомнил, рассказал Андрею, но он, оказывается, его уже и не помнил. Я же этот странный вопрос о Фанни и Бонасье время от времени вспоминал и как непонятную мне хохму даже рассказывал.