Лара Прескотт - Секреты, которые мы храним. Три женщины, изменившие судьбу «Доктора Живаго»

– Продолжать нужно только потому, что нет смысла это заканчивать, – сказала я. Прежде чем я успела сказать хоть что-то, чтобы успокоить Бориса, он приступил к осуществлению своего плана.

– Я уже больше не могу. Я не хочу ждать, пока они за мной приедут. Не хочу дожидаться, когда подъедут их черные машины. Не хочу, чтобы они вытаскивали меня на улицу.

Не хочу, чтобы они сделали со мной то, что сделали с Осипом, Тицианом…

– И со мной, – добавила я.

– Да, любовь моя. Я этого больше не допущу. Мне кажется, что нам пора свести счеты с этой жизнью.

От неожиданности я сделала шаг назад.

– С тех пор как я прошлый раз лежал в больнице, у меня остались таблетки нембутала. Двадцать две штуки для каждого из нас.

Я не знала, верить ему или нет. Борис уже не в первый раз грозился покончить с собой. Однажды много лет назад, когда ему отказала его будущая жена, он выпил пузырек йода. Он признался мне, что сделал это для того, чтобы привлечь ее внимание, а не для того, чтобы умереть. Но сейчас его спокойствие и тон голоса свидетельствовали о том, что он мог говорить это совершенно серьезно.

Он взял меня за руки.

– Примем их сегодня вечером. Наша смерть будет на их совести.

Митя поднялся на ноги. Он был уже выше меня и почти таким же высоким, как Боря. Митя, нежный Митя посмотрел ему в глаза.

– Что ты говоришь? – Митя перевел взгляд на меня. – Мам, о чем он говорит?

– Отставь нас, Митя, – попросила я.

– Нет! – воскликнул он и сделал движение, словно хотел ударить Бориса.

И тут, впервые в жизни, я поняла, что Митя уже не маленький мальчик, а молодой человек. Меня накрыло чувство вины. Все эти годы я всегда ставила Бориса на первое место.

– Не волнуйся, – сказала я, отпустила ладонь Бориса и взяла руку сына. – Ничего такого не случится, я тебя уверяю.

Я вынула из кармана горсть мелочи и попросила Митю сходить и купить бензина для костра.

Он отказался брать деньги.

– Да что с вами такое? Что происходит?

– Возьми деньги, Митя, и купи бензина.

Он взял деньги и ушел, оглядываясь на Бориса и испепеляя его взглядом.

– Мы не почувствуем никакой боли, – продолжал Боря после того, как Митя ушел, – мы будем вместе.

В течение долгого времени он делал вид, что его не волнует негативное отношение к его роману, прослушивающие устройства, которые, как мы подозревали, были установлены в наших домах. Борис считал, что отрицательную реакцию можно просто игнорировать. Он на что-то надеялся, но после того, как его исключили из Союза писателей, надеяться больше было не на что.

Он считал, что я приму снотворное вместе с ним. Думал, что у меня нет сил пережить все это в одиночку. Было время, когда я тоже так считала. Возможно, когда-нибудь я могла бы предложить покончить жизнь самоубийством. Но не сейчас. Я была в состоянии жить дальше. Они были в состоянии свести его в могилу, но не меня.

Я сказала ему, что, наложив на себя руки, он даст им то, чего они хотят.

Сказала, что это будет проявлением слабости, и что смерть витающего в облаках поэта, которого Сталин так и не прикончил, станет для них настоящим подарком. Боря ответил, что его все это не волнует. Ему лишь хочется, чтобы боль прекратилась.

– Я хочу, чтобы меня окружала полная тьма. И я не хочу, чтобы меня в эту тьму подтолкнули. Я лучше сам в нее войду.

– Сталин умер, и сейчас все уже не так, как раньше.

– Я лучше тебя помню те времена. Ты не знаешь, как чувствует себя человек, у которого одного за другим забирают его друзей. Ты не представляешь, как чувствует себя человек, потерявший друзей. Тот, кого пощадили. На этот раз они придут за мной. Я в этом совершенно уверен. И они не пощадят и тебя.

Я попросила его дать мне один день для того, чтобы я могла попрощаться с детьми. Я хотела еще один раз увидеть, как встает солнце. На самом деле в моей голове уже сформировался план действий. И даже если этот план не сработает, я знала, что Бориса еще можно уговорить. А если это мне удастся, я знала, что встречу еще не один рассвет. Я не сдамся, я буду жить дальше. Русские женщины знают, как выживать. Это у нас в крови.

Я нашла Митю с небольшой канистрой бензина в столовой около железнодорожной станции. Я сказала ему, что никогда его не брошу, но по выражению его глаз поняла, что он мне не верит. Я расплакалась и попросила у него прощения. Он сказал, что прощает меня, но я знала, что он сказал так только для того, чтобы я перестала плакать.

Я попросила его составить мне компанию и дойти до дома Константина Александровича Федина. Посещение Федина было первым пунктом моего плана. Митя согласился, хотя и без особого желания. Мы вышли из столовой и пошли вверх по мокрому склону холма.