Лара Прескотт - Секреты, которые мы храним. Три женщины, изменившие судьбу «Доктора Живаго»

После того как я уже не могла позволить себе покупать книги, я плотно засела в номере, слушала пластинки, принимала ванны и дремала. Я питалась высохшими багетами и абрикосовым джемом, запивая их водой Perrier. Я перестала открывать занавески на окне и даже не смотрела на то, что происходит на улице.

Потом деньги закончились, и я начала одну за другой возвращать в магазины купленные книги. И однажды в очереди в магазине Le Mistral кто-то стоящий сзади потрогал меня за плечо. «Bonsoir», – произнесла невысокая женщина с завитыми волосами, одетая в перламутрово-розовый костюм и черную шляпку.

Она взяла в руки «Лолиту» и улыбнулась мне так, как будто мы были знакомы.

– Не подскажите, где здесь отдел книг о путешествиях? – спросила она меня по-английски.

– Не знаю.

– Я ищу одну книгу о Бейруте. Не знаете, где она может быть?

Сказав это, она повернулась и двинулась к выходу. Я положила «Доктора Живаго» в сумочку и вышла за ней. Я последовала за ней через сквер Рене Вивиани. Мне хотелось остановиться и дотронуться до робинии, прикосновение к которой, как считают парижане, приносит удачу [26] В сквере находится старейшее дерево Парижа – робиния, посаженная ботаником и королевским садовником Жаном Робеном в 1601 году. Дерево высотой 11 метров внесено в список «примечательных деревьев Франции». . Но женщина не задержалась около дерева, а перешла улицу Малого моста и прошла мимо церкви Сен-Северин, с фасада которой на нас смотрели готические горгульи. Проходя мимо храма Сен-Сюльпис, я представила себе, как выглядела Ирина в монашеском облачении.

Вслед за женщиной я вошла в Люксембургский сад. Мы обошли восьмиугольный фонтан. Стоя около фонтана, женщина заговорила тихим голосом. Вода в фонтане журчала, и всем, кто мог бы заинтересоваться нашим разговором, было бы сложно разобрать то, что именно она хотела мне сказать.

– Он заселился в отель под фамилией Уинстон, как вы нам и сообщили. Через час ему помогли выехать из отеля два наших коридорных, – женщина помолчала. – Мы думали, что вам будет интересно об этом узнать.

О чем подумал Генри, когда услышал стук в дверь? Было ли у него предчувствие того, что за ним придут? Испытал ли он чувство страха? Начал ли он кричать? И если кричал, то услышал ли кто-нибудь его крик? Мне очень хотелось, чтобы в те мгновения Генри подумал обо мне, хотя я знала, что этого, скорее всего, не произошло.

– Вот и все, – произнесла женщина и расцеловала меня в обе щеки.

– Вот и все, – повторила я, когда она ушла.

Когда я вернулась в отель, вместо старых, засохших роз в моем номере стоял новый свежий букет. Я умылась и накрасила губы красной помадой. Надела черные брюки, черный свитер и черные ботинки. Раздвинула занавески на окнах и посмотрела на свое отражение в зеркале.

Меня учили тому, как вычислять двойного агента. Двойной агент спокойно ведет себя в стрессовой ситуации, имеет уровень IQ выше среднего, подвержен перепадам настроения, ему все очень быстро надоедает, и он начинает скучать. Двойной агент не в состоянии поддерживать длительные любовные отношения с одним и тем же человеком. Двойными агентами становятся по эгоистическим соображениям: люди хотят денег, власти, жаждут мести или переходят на сторону противника по идеологическим соображениям. Меня учили замечать эти черты характера и особенности поведения в окружающих людях.

Так почему же я так долго не замечала, что сама обладаю этими самыми особенностями и чертами?

«Он получил Нобелевскую премию, он получил Нобелевскую премию, он ее получил», – думала я, расхаживая по маленькому дому в ожидании Бориса. Нобелевскую премию получил не Горький, не Толстой, не Набоков, а Борис Леонидович Пастернак. Он стал вторым русским писателем, удостоенным этой награды, и его имя войдет в историю.

Однако я боялась того, что может произойти после того, как он примет эту награду. Само по себе присуждение Борису Нобелевской премии уже ставило государство в неловкое положение, а если Борис ее примет, то это может быть расценено как еще большее унижение.

А государство не прощало тех, кто его унижал.

Что произойдет, когда ажиотаж, связанный с присуждением Боре премии, уляжется? Кто защитит нас? Кто защитит меня?

Чтобы успокоиться, я вышла в небольшой сад, который Боря помог мне высадить. Начавшийся утром дождь закончился, облака исчезли, и вышло солнце. Перекличка сорок, солнечные лучи, согревающие аккуратную грядку, прохлада, которую я ощущала пальцами рук и лодыжками – все эти мелочи, казалось, говорили мне о том, что знакомый мне мир скоро изменится.