Мэри Трамп - Слишком много и всегда недостаточно

Проблемы Дональда накапливаются в связи с тем, что маневрирование, необходимое для их разрешения (или для того, чтобы притвориться, что их не существует), стало более сложным и требующим участия гораздо большего числа людей в операциях прикрытия. Дональд совершенно не готов решать свои собственные проблемы или адекватно заметать свои следы. В конце концов, все создавалось в первую очередь для того, чтобы защищать его от его собственных слабостей, а не для того, чтобы помогать ему договариваться с внешним миром.

Стены его очень дорогого и хорошо охраняемого изолятора начинают распадаться. Люди, имеющие доступ к Дональду, еще слабее, еще трусливее, но столь же отчаянны, как он сам. Их будущее напрямую связано с его успехом и покровительством. Они либо не видят, либо отказываются верить в то, что их ждет то же самое, что и любого другого, кто присягал ему на верность в прошлом. Кажется, что существует бесконечное число людей, желающих присоединиться к группе льстецов, спасающих Дональда от его собственной несостоятельности, одновременно поддерживая его ни на чем не основанную веру в себя.

Когда Дональд стал серьезным претендентом на выдвижение от Республиканской партии, а затем и кандидатом в президенты, СМИ всей страны трактовали его патологии (лживость, оторванное от реальности чувство собственного величия), а также его расизм и мужской шовинизм как курьезные особенности, под которыми скрывается зрелость и серьезность намерений. Долгое время бо́льшая часть Республиканской партии – от крайне правых до так называемых умеренных центристов – либо принимали его с распростертыми объятиями, либо смотрели на него сквозь пальцы, чтобы использовать его слабости и податливость в своих интересах.

После выборов Владимир Путин, Ким Чен Ын и Митч Макконнелл (психологический портрет каждого из которых имеет довольно глубокое сходство с Фредом) лучше всех поняли, что переменчивая биография и пороки личности Дональда делают его крайне восприимчивым к манипулированию более умных и более влиятельных людей. Эти патологии превратили его в такого простака, что требуется всего лишь повторять ему то, что он десятки раз на дню говорит себе и о себе (что он – самый умный, самый великий и самый лучший), чтобы заставить его делать то, что они хотят, – идет ли речь о том, чтобы упрятать детей в концентрационные лагеря, предать союзников, ввести разрушительное для экономики сокращение налогов или причинить ущерб каждому учреждению, внесшему свой вклад в повышение влияния Соединенных Штатов и процветание либеральной демократии.

В статье для The Atlantic Адам Сервер писал, что для Дональда все дело в жестокости. Это было абсолютно верно для Фреда. Одним из немногих удовольствий моего деда, помимо зарабатывания денег, было унижение окружающих. Убежденный в собственной правоте во всех ситуациях, вдохновленный своим потрясающим успехом и верой в собственное превосходство, он считал необходимым быстро и решительно наказывать любой вызов своему авторитету и ставить бунтаря на место. Фактически это и произошло, когда Фред вместо Фредди назначил президентом Trump Management Дональда.

В отличие от моего деда, Дональд всегда сражался за свою легитимность – в качестве достойной замены Фредди, застройщика Манхэттена или магната игорного бизнеса, а сейчас в качестве обитателя Овального кабинета, который никогда не сможет избежать подозрений в полной профессиональной непригодности или ощущения того, что его «победа» незаконна. Со временем, по мере того как поражения Дональда множились, несмотря на постоянное – и экстравагантное – вмешательство со стороны моего деда, его борьба за легитимность (победа в которой для него невозможна) превратилась в план обеспечения того, чтобы никто не обнаружил, что он всю свою жизнь занимает чужое место. Это еще никогда не соответствовало истине больше, чем сейчас, и именно в такой парадоксальной ситуации находится наша страна: нынешние власти, включая исполнительную, половину законодательной и большую часть судебной, полностью состоят на службе по защите эго Дональда. Это стало чуть ли не единственной их целью.

Его жестокость частично служит средством отвлечения как нас, так и его самого от истинного масштаба его поражений. Чем более очевидными становятся его промахи, тем более явной становится его жестокость. Кто будет уделять внимание детям, которых он похитил и посадил в концентрационные лагеря на границе с Мексикой, когда он угрожает вывести разоблачителей на чистую воду, принуждает сенаторов выгораживать его перед лицом неопровержимых доказательств вины и оправдывает «морского котика» Эдди Галлахера, обвиняемого в военных преступлениях и признанного виновным в позировании на фоне трупа? И все это в течение одного месяца. Если у него получается поддерживать одновременное вращение сорока семи тысяч тарелочек, никто не способен сконцентрироваться на какой-то одной из них. Это называется отвлекающим маневром.