Мэри Трамп - Слишком много и всегда недостаточно

Теперь Дональд сказал: «Думаю, мы совершили большую ошибку, продолжая поддерживать твою мать. Возможно, было бы лучше, если бы мы по прошествии нескольких лет лишили ее содержания, и ей бы пришлось научиться жить самостоятельно».

Мысль о том, что кто-то еще имеет право на деньги или поддержку, которых явно не заработал, была выше понимания Дональда и моего деда. Ничего из того, что получала моя мать как бывшая жена старшего сына очень богатой семьи, почти в одиночку воспитавшая двух внуков Мэри и Фреда Трамп, не приходило от моего деда, и уж точно не приходило от Дональда, и тем не менее оба вели себя, как будто это было именно так.

Дональд, видимо, полагал, что проявляет доброту. Раньше с ним такое бывало. Он и в самом деле однажды дал мне 100 долларов, чтобы я смогла забрать свою машину со штрафстоянки. А после смерти моего отца Дональд был единственным, кроме бабушки, членом моей семьи, державшим меня в курсе всех дел. Но со временем его доброта деформировалась настолько, что проявления того, что он считал добротой, для всех остальных было практически неразличимы. Тогда я этого не знала, но, когда у нас состоялся этот разговор, Дональд все еще жил на разрешенные банками 450 000 долларов в месяц.

Как-то утром, когда я сидела напротив Дональда за его столом, обсуждая детали нашей поездки в Мар-а-Лаго (Дональд полагал, что, если я своими глазами увижу его особняк в Палм-Бич, это поможет мне с книгой), раздался звонок. Это был Филип Джонсон [40] Филип Джонсон ( Philip Johnson , 1906–2005) – известный американский архитектор середины XX века. – Прим. пер. .

Пока они болтали, Дональда, как показалось, озарило. Он включил громкую связь. «Филип! – сказал он. – Поговори с моей племянницей. Она пишет мою новую книгу. Ты можешь ей рассказать все о Taj ».

Я представилась, и Филип предложил на следующей неделе приехать к нему в Коннектикут, чтобы обсудить книгу.

Закончив разговор, Дональд сказал мне: «Это будет потрясающе. Филип – великий человек. Я пригласил его спроектировать рortа-co-share в Taj Mahal . Это грандиозно – я никогда ничего подобного не видел».

После того как мы обсудили логистику нашей поездки во Флориду, я вышла из офиса и направилась в библиотеку. Я понятия не имела, кто такой Филип Джонсон, и никогда не слышала о porta-co-share .

На следующий день в лимузине по дороге в аэропорт я рассказала Дональду, что договорилась встретиться с Джонсоном у него дома, в его знаменитом (как я узнала в библиотеке) стеклянном здании, построенном по собственному проекту. Я также выяснила, что то, что Джонсон спроектировал для Taj – а Дональд называл porta-co-share , – было porte cochere , то есть огромным парадным подъездом с навесом для подъезжающих автомобилей. Я поняла, почему Дональд хотел, чтобы Джонсон участвовал в этом проекте: он был не просто знаменит, но еще и вращался в тех кругах, куда стремился Дональд. Хотя я и не понимала, почему Джонсон согласился проектировать подъезд Taj . Это был совсем не крупный проект, и он, казалось, не стоил его времени.

Когда меньше чем через десять минут после начала поездки Дональд взял в руки номер New York Post , я поняла, что давать мне информацию для книги он не намерен. Я начала подозревать, что он нанял меня без согласования со своим издательством, потому что не хотел, чтобы тамошние люди контролировали каждый его шаг. И для него было гораздо проще отмахиваться от племянницы, которая работает без договора и практически без зарплаты, чем от профессионального писателя, который почти наверняка будет кровно заинтересован в успехе этой книги. Но нам предстояло вместе провести два часа на борту самолета, так что я надеялась, что он поговорит со мной там.

На борту джета, ждавшего нас на взлетной полосе, Дональд обвел руками все вокруг и спросил: «Ну, что ты об этом думаешь?»

«Потрясающе, Дональд». Я уже понимала, что к чему.

Как только мы набрали высоту и могли отстегнуть ремни, один из его охранников, поставив рядом стакан с диетической колой, вручил ему огромную пачку писем. Я наблюдала, как он один за другим вскрывает конверты, затем, проверив их содержимое в течение нескольких секунд, бросает их на пол. Когда набралась большая куча, вновь появился тот же парень, собрал всю скомканную бумагу и выбросил в мусорное ведро. Это повторялось снова и снова. Я пересела на другое место, чтобы этого не видеть.

Когда машина подъезжала ко входу в Мар-а-Лаго, персонал уже нас ждал. Дональд ушел со своим дворецким, а я представилась всем остальным. Хоромы из пятидесяти восьми спален с тридцатью тремя ванными комнатами, оснащенными покрытыми золотом светильниками, и гостиной площадью в сто шестьдесят семь квадратных метров, украшенной двенадцатиметровыми люстрами, были кричащими, безвкусными и некомфортными ровно в той степени, как я этого и ожидала.