Николай Пушкарев - ГРУ - дела и судьбы. Военная разведка - становление, деятельность, результаты и судьбы ее сотрудников

С этим материалом работали сотрудники издательства, приводили его в соответствующий вид. В очередной раз, когда я приехал к ним, они показали мне распечатку и попросили посмотреть текст, подготовленный для опубликования. Я бегло посмотрел его и ничего существенного, что бы могло меня смущать, не заметил. И в конечном итоге я дал добро на публикацию книги. Оригинал рукопись книги, дискета и последняя распечатка остались в издательстве. Брать их с собой мне не было смысла, я просто ожидал, когда будет тираж, и я уже смогу получить свои авторские экземпляры. Впоследствии так и получилось Правда, мне еще чуть-чуть заплатили, где-то около трехсот или пятисот долларов США в рублевом эквиваленте. Вот на этой благородной ноте и закончились мои отношения с издательством.

Что касается того, отдавал ли я свою будущую книгу на просмотр в ГРУ, то я, действительно, ее туда носил. Со мной беседовали из ГРУ, это генералы Прохоров В.И. и Бойко Н.Н. Затем я оставил у них ее для просмотра и получения согласия на издание книги. Через пару месяцев мне ее вернули, при этом никаких замечаний не сделали. Сказали просто, мы вам ее не рекомендуем издавать. Причина — Вы, якобы, т. е. я, не являетесь членом писательской организации ветеранов ГРУ. Вот на этой, вполне доброй ноте, мне вручили мой «труд», и я отправился домой.

Долго размышлял, как же мне быть в этой ситуации. И решил, что если есть добро командира моей службы, то я, видимо, ничего плохого не сделаю, если отнесу книгу в издательство. И как результат — уголовное дело за разглашение государственной тайны. Вот так, просто, ясно и ничего сказать не можешь!

Колесо следствия закрутилось на полные обороты, и я вынужден ходить в ФСБ как на работу к конкретному следователю в обусловленный в повестке кабинет

№ 214. Уже завели следственное дело, назначили следственную группу. Взяли подписку о невыезде, а также подписку о неразглашении тайны следствия. В общем, «прессуют» бывшего офицера ГРУ СССР по полной программе. Ничего не сделаешь, хожу регулярно и даже не опаздываю, как и в ГРУ, когда служил, здесь тоже железная дисциплина. Вспомнилось, и я когда-то был капитаном, так как даю показания следователю тоже в звании капитана ФСБ.

Жизнь ходит по кругу, и все повторяется. Полагаю, что этот круг, в который я попал, как говорится, даже и не думал, придется с честью или позором пройти. Надеюсь, с честью, и бороться с государственной машиной нет смысла, надо все принять смиренно и подождать, во что это выльется для меня, моих близких и коллег, бывших по службе и по работе в настоящее время.

На этой печальной ноте я и покинул Следственное управление ФСБ, сел в машину адвоката и доехали до ближайшей станции метро. В кабине поговорили о последнем допросе и пришли к выводу, что меня всячески пытаются подвести под закон РФ «О разглашении государственной тайны» от 1993 года, подписанный Б. Ельциным. Интересно, я служил в СССР тридцать пять лет назад, а меня пытаются обвинить по новым для меня законам. И как быть и каким образом доказывать, что я не верблюд?

Адвокат сказал, что он попытается связаться с Прокуратурой России и выяснить, как получилось, что зам. ген. прокурора дал согласие на привлечение меня к уголовной ответственности за дела бывшего государства СССР. Правда, сам же и ответил: что-либо объяснить и тем более доказать прокуратуре бесполезно. Их это не интересует, и они ничего делать не будут, чтобы вникнуть в суть вопроса и приостановить следствие, как не соответствующее ст. 4 УПК РФ «Действие закона во времени и в пространстве».

Вскоре мы расстались, и я решил заехать к себе на работу, хотя был уже пятый час.

На службе в Академии меня ждали коллегии, которым я вкратце сказал, что процесс идет, и давать какие-либо комментарии я не могу из-за подписки бумаги о тайне следствия.

Следующий допрос был назначен на четверг, т. е. 25 августа. Перед уходом я спросил следователя, а как долго нам придется ходить по допросам? Ответ был лаконичным — минимум еще раз десять. Я уточнил, а что так долго, к тому же все, что мог, я уже рассказал о книге, ее содержании, материалах и лицах, кто мне давал информацию из открытой печати. Он сказал, что еще должен быть проведен следственный эксперимент. Правда, что это такое, мне было не ведомо. Уточнил: это, своего рода, очная ставка с теми, кто будет свидетельствовать о моих возможных обвинениях по раскрытию государственной тайны. Это могут быть офицеры с моей прошлой службы, коллеги, принимавшие участие в обеспечении меня своими личными воспоминаниями. В общем, процесс допросов должен быть продолжен до полного выяснения возможного моего умышленного или неумышленного преступления.