Карел Рихтер - Его звали Отакар

Ярош послушался его совета. Он повернулся влево, вправо, поправил еще раз узел галстука, воротничок.

— Вероятно, ты думаешь, что я какой-нибудь щеголь, — проговорил он спустя примерно минуту, стоя у стекла. — Я забочусь о своем внешнем виде, это правда. Но совсем не для того, чтобы нравиться самому себе. Это мой принцип — понимаешь? Порядок во внешности помогает поддерживать порядок и внутри, я так думаю… — Он отвернулся от окна и подошел ближе к поручику Лишке. Его мужественное лицо еще посуровело. — Кстати, мне совсем не нравятся проявления у ребят недисциплинированности, — говорил он, словно отсекал слова точными ударами топора. — Я знаю, что утром ты должен был буквально выгонять их на утреннюю физзарядку. Некоторые чересчур опустились. Как будто, сняв форму, они лишились чувства дисциплины. И заметь, что в основном это как раз те, кто совсем не обращает внимания на свой внешний вид. Я не задерживаю тебя? — спросил он неожиданно.

— Что за вопрос? Ведь это ты спешишь…

— Ты думаешь, что я иду к той? Нет. Это может подождать. Я хочу зайти к стражмистру, по поводу нашего перевода отсюда. Не хочешь пойти со мной?

— Ты думаешь, что этот визит может быть полезным?

— Я знаю, что он такие вопросы не решает, это зависит от польских органов в Кракове, но стражмистр может специально нас здесь задерживать. Наверняка он получает какие-нибудь деньги, так сказать, содержание. Ну и, естественно, большую часть оставляет себе. А теперь представь, если он задержит протокол на несколько дней, неделю. Есть смысл? Есть. Так что немного подогнать его не мешает.

Канцелярия отделения пограничной охраны находилась в одноэтажном доме с грязными стеклами, единственным украшением которых был портрет маршала Пилсудского да польская орлица. Через открытое окно сюда проникали лучи августовского солнца, густой запах деревни, чириканье птиц, крики гусей и человеческие голоса.

Стражмистр в зеленой униформе, сверкавшей серебром, сидел за обшарпанным столом и рылся в кипе бумаг.

Ярош заглянул в раскрытое окно и сразу начал разговор по существу:

— Пришло что-нибудь из Кракова?

Стражмистр будто не слышал этого вопроса. Он сосредоточенно продолжал заниматься своими бумагами. Ярош оперся локтями о подоконник и просунул голову в помещение, провонявшее табаком.

— Как много у вас документов, — сказал он. — А для нас там ничего нет?

Стражмистр взглянул на него, развел со вздохом руки в стороны и громко опустил их ладонями на стол.

— Почему панове так нетерпеливы?

— Вы удивлены этим? Немцы стоят вот за этими холмами. Мы хотим знать, как обстоят наши дела?

— Как обстоят ваши дела? — Стражмистр пожал плечами. — Пусть панове подождут, — пропел он сладким голосом, но потом сразу заговорил твердо: — Пока вы еще здесь интернированы. Что с вами будет дальше, решит начальство в Кракове. Ясно?

— О чем они так долго могут решать? — качал головой в недоумении Ярош. — Все ведь ясно как божий день. Теперь у немцев на очереди вы. Наверняка будет война, и мы хотим воевать с вами против них. Так почему же вы нас здесь держите?

— Сначала компетентные инстанции в Кракове должны установить, пускать вас дальше в Польшу или же вернуть назад, в Чехию.

— Назад? — выпалил Ярош. — К немцам? Вы это серьезно?

— Да, да, — кивал головой стражмистр. — Все именно так, как я сказал. Мы возвращали ваших людей, были такие случаи, даже совсем недавно… И теперь ждем, как решит Краков…

— Ведь сегодня уже ясно, что замышляют немцы, — продолжал убеждать его в своей правоте Ярош. — Война может начаться со дня на день.

— Что вы все говорите о войне? — сделал кислую мину стражмистр. — Можно еще решить спорные вопросы в наших отношениях с Германией.

— Ничего вы не решите! — выпалил Ярош. — Мы их знаем. Вы на очереди, и войны вам не избежать! — Он оглянулся через плечо на холмы, где проходила граница.

— Война так война, — почти торжественно изрек стражмистр. — Мы перед Гитлером не согнем спины, как чехи, холера!

— Это правительство наше согнуло спины, а не мы! — раздраженно воскликнул Ярош. — Мы будем сражаться вместе с вами. Все те, кто переходит границу через эти холмы, будут сражаться вместе с вами, поймите это, черт возьми! — настаивал на своем Ярош. — Напишите об этом вашим начальникам в Краков. Может быть, мы им потребуемся.

Стражмистр, сидя за столом, гордо расправил плечи и грудь с рядом серебряных пуговиц на кителе:

— Польша большая… сильная… У нас лучшая кавалерия в мире. Мы будем драться, холера!..