Мануэль де Фалья - Статьи о музыке и музыкантах

Но композитор с горечью видел, что под натиском новых форм общественной жизни и новых форм музицирования, рожденных капиталистическим городом (эстрадные концерты, мюзик-холлы, кабаре), начался неотвратимый процесс деформации и вырождения канте хондо. Перед Фальей встал тревожный вопрос: как спасти это сокровище народного искусства от искажения, как сохранить его первозданную силу и чистоту? Этот же вопрос волновал и его друзей в Гранаде [25] М. де Фалья приехал в Гранаду еще в 1919 г. — испанских музыкантов, художников, поэтов. Среди них были знаменитый гитарист Андрес Сеговия и гордость современной испанской литературы Федерико Гарсиа Лорка. Прославленный поэт и драматург был отличным музыкантом, играл на гитаре, пел, владел фортепиано, исполнял Баха, Бетховена, Шопена, Дебюсси. Между Фальей и Гарсиа Лоркой, несмотря на значительную разницу лет (поэт был моложе композитора на 23 года), возникает дружба, скрепленная горячей любовью к старинной андалусской песне и тревогой за ее будущее. Оба, отражая в своем творчестве глубины народной испанской души, вдохновлялись образно-поэтическим строем канте хондо [26] Приходит на память вдохновенный цикл стихов Лорки, объединенный общим названием «Канте хондо» (1921). .

Трудно сказать, кому пришла мысль об организации конкурса канте хондо, конкурса, который помог бы выявить и поощрить лучших народных певцов и гитаристов, сохранивших древнее искусство в его незамутненной чистоте. Перед конкурсом ставилась еще одна цель — привлечь общественное внимание к старинному фольклору Андалусии, раскрыть его огромную художественную ценность и убедить в том, что канте хондо — не любопытные напевы гитан и погонщиков мулов, но гордость нации, требующая к себе бережного отношения.

В беседе с французским писателем Морисом Лежандром, навестившим Фалью в Гранаде, композитор сказал: «В Андалусии утратилась народная традиция. Это непоправимая беда не только для Андалусии, но и для мирового музыкального искусства, так как андалусские народные песни действительно стали нашей драгоценной музыкальной основой (очарование этих песен я знаю с детства — у нас дома в Кадисе одна служанка, приехавшая с гор, мне их певала). И вот теперь, этому великому потоку, возникшему в отдаленнейшие времена, угрожает опасность истощения. Эти народные песни, которые не поддаются записи и сохраняются лишь в памяти тех, кто их любит, скоро не будут петься. Музыка кафешантанов, дегенеративный фламенкизм [27] Под этим выражением Фалья подразумевает вульгарное искажение стиля фламенко. О канте фламенко см. в примечании 7 в статье «Канте хондо», стр. 99 наст. изд. , ошибочная уступчивость космополитизму привели к тому, что одни стали их презирать, а другие — забыли. Люди с испорченным вкусом ходят слушать музыку кафешантанов или приходят и восторг от песенок, которые они принимают за проявление народного гения лишь потому, что обнаруживают их на улице. Те же, кто обладает вкусом, не могут заметить в этой постыдной путанице истинную музыку, стоявшую у истоков упомянутых песенок. И мы решили, до того как умрут последние хранители нашего сокровища, которые унесут его вместе с собой в могилу, спасти это богатство, действительно интересующее все человечество...» [28] Цит. по книге: Е. Molina Fajardo. Manuel de Falla y el «cante jondo». Granada, 1962, p. 125—126. .

Идея конкурса увлекла Фалью, он стал поистине душой этого дела. Не жалея ни сил, ни времени, он вместе со своими единомышленниками трудился над осуществлением задуманного. Но в процессе подготовки возникли трудности, силы сопротивления. И Фалья выступил в печати с пылкой и страстной защитой конкурса и апологией канте хондо. 21 марта 1922 года в статье, помещенной в «Эль Дефенсор де Гранада» композитор писал: «Вы должны знать, что для тех, кто серьезно и сознательно занимается музыкой или интересуется ею, это пение представляет собой по меньшей мере такую же эстетическую и даже историческую ценность, как и волшебный дворец на Красном холме [29] Подразумевается дворец Альгамбры. . Говорю по меньшей мере, имея в виду, что орнаментированная архитектура дворца Альгамбры, к несчастью, породила едва ли что-нибудь иное, кроме грубых подражаний в отделке водолечебниц, ресторанов и других торговых предприятий подобной или еще низшей категории. Напротив, канте хондо — музыкальное наследие, воспринятое от древних культур, сформировало на свой своеобразный лад андалусскую народную душу и самым очевидным образом содействовало формированию и развитию существеннейшей части новой русской и французской музыки, которые в свою очередь положили основание пышному и беспримерному расцвету искусства звуков в конце прошлого столетия и до начала навеки проклятой мировой войны» [30] Цит. по книге: Е. Molina Fajardo. Manuel de Falla y el «cante jondo», p. 171. .