София Малолетова - Фабрика фитоняшек [Путь к телу и делу мечты]

Пациенткам также предлагают выбрать форму груди: круглую или анатомическую. Разница в том, что анатомические, или каплевидные, импланты выглядят более естественно, однако со временем они могут опускаться, что привело бы к необходимости повторной операции с подтяжкой груди. И я выбрала круглые импланты. На тот момент речь о натуральности меня не волновала, я хотела иметь большую красивую грудь, чтобы было видно, что она сделанная. Конечно, со временем мои приоритеты изменились, и, возможно, я бы сделала ее чуточку меньше, но в целом я осталась очень довольна работой хирурга и считаю, что эта операция показана тем, кто хочет исправить природный недостаток.

Возвращаясь ко дню операции, могу сказать, что, наверное, я не до конца осознавала свой поступок. Сейчас я бы гораздо больше волновалась и переживала. Кстати, родителям я ничего не сказала, им сообщила лишь после операции – мама узнала об этом потом, а папе я решила ничего не сообщать – зачем ему эта информация? Хотя он, безусловно, все узнал от мамы.

На операцию я шла пешком по коридору клиники, непосредственно в операционной меня положили на операционный стол, и тут мне стало по-настоящему страшно! Я видела медсестер, чувствовала холод (как оказалось, для проведения операции нужна довольно прохладная температура), слышала какую-то музыку – кажется, это было радио. Врача не было – он входит в операционную после того, как пациент уже отключается. И тут я увидела анестезиолога. «Хоть одно знакомое лицо», – подумала я в тот момент. Он подошел ко мне и, улыбаясь, спросил: «Как самочувствие?» Пока я отвечала, он уже стал делать укол в вену. Затем попросил посчитать до 10, и я начала, но дошла только до 4 или 5. Все закружилось, и я плавно провалилась…

Очнулась я уже в реанимации. Открыв глаза, я увидела лампы на потолке и белые стены. Услышала стоны рядом, но голову не повернула – все тело, особенно верхняя его часть, было будто парализовано, я не могла пошевелиться. Как выяснилось потом, слева лежала пациентка после какой-то не пластической операции. В соседних операционных работали хирурги по другим направлениям. Я помню, что с первых же секунд после возвращения к реальности я почувствовала дикую боль, скованность, казалось, будто на моей груди лежит гранитная плита. Увидев, что я очнулась, медсестры позвали доктора и предложили глоток воды, чтобы промочить горло. Кстати, из-за трубки, введенной в него, я чувствовала боль и сильное першение, как при простуде. Вошел довольный врач, Эдуард Вадимович, и сразу направился к моей кровати. Я спросила: «Ну как, красиво получилось?» – «Секс-бомба!» – отшутился он. Нас с врачом быстро сфотографировали на память, и меня оставили отдыхать.

После нескольких часов в реанимации врачи убедились, что со мной все хорошо, и решили перевести меня в палату для отдыха. Но я даже не смогла подняться, все движения вызывали сильную боль. Кое-как меня переложили на каталку и отвезли в палату. Боль все усиливалась, и я попросила принести обезболивающее. Общее самочувствие было нормальным: меня не тошнило, температура не поднималась – была в пределах нормы. Но боль в верхней части тела не позволяла мне ни встать, ни лечь. Даже для того, чтобы сходить в туалет, мне нужна была помощь. Через несколько часов пришла Настя с проопериванным носом, а еще через пару часов нам разрешили поесть. Первая ночь после операции была болезненной, а на второй день из-за утягивающего компрессионного белья я едва могла дышать, потому что усилился отек. Пришлось немного расстегнуть лиф, чтобы я могла вдохнуть. Отекла не только грудь, которая увеличилась в размере, но и живот, и руки. Мой пресс на животе и узкая талия стали не видны, как я ни напрягала мышцы. Впервые свою грудь я увидела уже на следующий день после операции, и тогда она мне показалась ужасной: свежие швы, пластыри под грудью, тело испачкано маркером и кровью. Но я все равно сделала селфи в компрессионном белье и интригующе написала в «Инстаграме», что чуть-чуть подкорректировала свою внешность.

В палате я провела еще четыре дня, так как из-за сильной боли пока еще не могла уехать домой. В то время я еще жила в Калининграде, то есть мне нужно было добраться до аэропорта, пройти контроль, все делать очень осторожно, не поднимая руки выше локтей и тяжести более двух килограммов. Иначе можно было спровоцировать нежелательные последствия и навредить себе: могло открыться кровотечение, имплант мог изменить свое положение, например съехать в сторону. Первый месяц, пока длился период реабилитации, нужно было беречь себя, ограничить какую-либо активность, больше времени проводить на свежем воздухе, принимать витамины и лекарства, прописанные врачом. Первое время нельзя мыться, спать разрешено было сначала только на спине, затем на боку. Для человека, привыкшего засыпать на животе, поначалу это кажется просто невозможным, но когда речь идет о здоровье и успешном заживлении организма, привычки приходится менять. Со временем даже привыкаешь к такой позе засыпания и видишь ее явный плюс: во время сна не отекает лицо. Правда, сейчас я все же сплю лицом в подушку на животе – так удобней!