Александр Шестаковский - Самородок

И все же, по теперешним понятиям, мы тогда буквально нищенствовали. Летом бегали босиком. Когда холодало, заматывали ноги тряпьем и одевали лапти. Поношенную одежонку отец покупал для нас в городе на базаре. Мать, как могла, ее ушивала.

В семье было заведено, что детей с шести лет приучали работать в поле. В таком возрасте только бы и играть да играть, а мы сажали картофель, подносили снопы. И дома всегда находились дела: нянчились с меньшими, убирали избу, мыли посуду. Помню, крепко доставалось, коль нечаянно разобьешь чашку или блюдце.

С десяти лет мы летом уже косили корове траву, жали серпом хлеб. Осенью вместе с отцом заготовляли дрова. Деревья в лесу рубили прямо топором — так нам казалось сподручнее. Разделывали их и стаскивали в так называемые костры — штабеля, чтобы потом легче было грузить на телегу или сани. Потом перевозили хлысты к дому. Здесь их распиливали, кололи и укладывали в поленницы — вон возле того забора.

Сергей Гаврилович отодвинул шторку окна и кивнул на черный от времени, но еще прочный частокол, огораживающий хозяйственный дворик, вымощенный им вместе с отцом каменными плитами более полувека назад.

Как о единственном светлом времени детства, отмеченного не по возрасту тяжелым трудом и крайней нуждой, он вспомнил о часах, проведенных в стенах начальной сельской школы. Ее здание и сейчас виднеется в окно через дорогу на горке.

— Учился я охотно и, видимо, успешно, ибо меня всегда среди немногих учеников отмечали похвальными листами. Учитель — Александр Александрович — должно быть, был хорошим человеком и педагогом, что к нему до сих пор сохранились самые теплые чувства. Бывало, в метель увидит в окно, что я с книжками под мышкой никак не могу взобраться в гору, выйдет, встретит меня и на руках принесет в школу. И к другим детям бедняков он относился с сочувствием. Особенно к тем, которые приходили из соседних деревень. Чтобы они не были голодны, он поручал сторожу варить им картофельный суп. Помню, очень нравилось мне это варево и казалось, нет на свете еды вкусней.

Когда я ухитрялся делать уроки, право, ума не приложу. Ведь с меня не снимались многочисленные домашние обязанности. На третью зиму успешно сдал экзамены, получил похвальный лист и свидетельство об окончании начальной школы. Мне очень хотелось дальше учиться. И учитель, помню, говорил отцу, что я способный, и советовал продолжить мое образование. Но у семьи не было на это средств. Да и руки мои требовались в хозяйстве. Отец сочувствовал, но все же был неумолим. Должно быть, нелегко было прокормить и одеть нашу многочисленную ораву.

Документ об успешном окончании федотовской начальной школы

Похвальный лист Сергея Симонова

Сергей Гаврилович вспоминает, как уже тогда, еще ребенком, проявлял он интерес к разным ремеслам. Конечно же домашние дела почти не оставляли свободного времени. Но коль перепадали такие минуты, он с увлечением что-нибудь пилил, строгал. Приходилось мастерить украдкой от отца, боявшегося, что он поломает инструмент.

Тут, в родном доме, Сергей Гаврилович то и дело наталкивался на следы своих первых в жизни поделок. В груде старого хлама в углу двора он чудом усмотрел обрубок валика со следами деревянных лопаточек. Оказалось, что это остатки маслобойки, которую он изготовил из дерева, когда ему еще не было и десяти лет. Ее он мастерил в конюшне при свете керосиновой коптилки, когда его чуть свет посылали подкормить лошадь. Получилось отменно. Маслобойкой стала пользоваться не только мать, но и соседи, с трудом верившие, что такое мог придумать и смастерить малолетний Сергейка.

Мальца неумолимо стала тянуть к себе кузница, что приютилась на краю деревни. Привлеченный сюда однажды лязгом обрабатываемого на наковальне металла, он уже не мог равнодушно мимо нее проходить. Порой, забыв обо всем на свете, и в том числе о домашних обязанностях, он подолгу восхищенно наблюдал за таинством превращения бесформенных кусков железа в столь полезные в крестьянском хозяйстве предметы. Кузнец Сергей Антонович поначалу его вроде бы не примечал: и другие мальчишки забегали к нему из любопытства. Но Сергейка, в отличие от них, появлялся в воротах кузни чуть ли не каждый день и одолевал вопросами. А однажды несмело напросился помочь.