Владимир Высоцкий - Песни и стихи. Том 1

Эх бы взвыть сейчас, жалко, нету слёз —

Слёзы кончились на земле.

Ты не жди меня, ладно, Бог с тобой,

А что туго мне, не тужи.

Только помни, не дай Бог тебе со мной

Снова встретиться на пути.

Срок закончится, я уж вытерплю

И на волю выйду как пить.

Но пока я в зоне на нарах сплю,

Я постараюсь всё позабыть.

Здесь леса кругом гнутся по ветру,

Синева кругом, как не выть?

Позади семь тысяч километров,

Впереди семь лет синевы.

Сегодня я с большой охотою

Распоряжусь своей субботою.

И если Нинка не капризная,

Распоряжусь своею жизнью я.

Постой, чудак, она ж наводчица.

Зачем? — Да так, уж очень хочется.

Постой, чудак, у нас компания,

Пойдём в кабак, зальём желание.

Сегодня вы меня не пачкайте,

Сегодня пьянка мне до лампочки.

Сегодня Нинка соглашается,

Сегодня жизнь моя решается.

Ну и дела же с этой Нинкою!

Она ж жила со всей Ордынкою.

Да с нею спать — ну, кто захочет сам?

А мне плевать, мне очень хочется.

Сказала — любит, всё замётано.

Отвечу рупь за сто, что врёт она.

Она ж, того, ко всем ведь просится…

А мне чего, мне очень хочется.

Она ж хрипит, она же грязная,

И глаз подбит, и ноги разные.

Всегда одета, как уборщица.

Плевать на это, очень хочется!

Все говорят, что не красавица,

А мне такие больше нравятся.

Ну что ж такого, что наводчица?

А мне ещё сильнее хочется.

Вот главный вход. Но только вот,

Упрашивай, — я лучше сдохну.

Вхожу я через чёрный ход,

А выходить стараюсь в окна.

Не вгоняю я в гроб никого,

Но вчера меня тепленького

(Хоть бываю и хуже я сам)

Оскорбили до ужаса.

И плюнув в пьяное мурло,

И обвязав лицо портьерой,

Я вышел прямо сквозь стекло

В объятья к милиционеру.

И меня окровавленного,

Всенародно прославленного,

Прям, как был я в амбиции,

Довели до милиции.

И кулаками покарав,

И попинав меня ногами,

Мне присудили крупный штраф

За то, что я нахулиганил.

А потом перевязанному,

Несправедливо наказанному

Сердобольные мальчики

Дали спать на диванчике.

Проснулся я — ещё темно —

Успел поспать и отдохнуть я.

Я встал и, как всегда, в окно,

Но на окне — стальные прутья.

И меня патентованного,

Ко всему подготовленного

Эти прутья печальные

Ввергли в бездну отчаянья.

А рано утром — верь не верь —

Я встал, от слабости шатаясь,

И вышел в дверь. Я вышел в дверь!

С тех пор в себе я сомневаюсь.

В мире тишь и безветрие,

Чистота и симметрия.

На душе моей гадостно,

И живу я безрадостно.

Мы вместе грабили одну и ту же хату,

Проникли вместе в одну и ту же дверь,

И мы с ним встретились, как два молочных брата,

Друг друга не видавшие вообще.

Нас вместе переслали в порт Находку,

Меня отпустят завтра, отпустят завтра их,

Мы с ними встретились, как три рубля на водку,

И разошлись, как водка на троих.

Как хорошо устроен белый свет,

Меня вчера отметили в приказе —

Освободили раньше на пять лет, на пять лет,

И подпись: Ворошилов, Георгадзе.

За хлеб и за воду и за свободу

Спасибо нашему совейскому народу.

За ночи в тюрьмах, допросы в МУРе

Спасибо нашей городской прокуратуре.

Да это ж математика богов —

Меня лет на двенадцать осудили,

У жизни отобрали семь годов,

И пять теперь обратно возвратили.

За хлеб и за воду и за свободу

Спасибо нашему совейскому народу.

За ночи в тюрьмах, допросы в МУРе

Спасибо нашей городской прокуратуре.

Катерина, Катя, Катерина,

Всё в тебе, ну всё в тебе по мне.

Ты, как ёлка, стоишь рубь с полтиной,

Наряди — повысишься в цене.

Я тебя одену в пан и в бархат,

В пух и прах и в Бога душу…вот!

Будешь ты не хуже, чем Тамарка,

Что лишил я жизни прошлый год.

Ты не бойся, Катя, Катерина,

Наша жизнь, как речка, потечёт.

Что нам жизнь — жизнь наша малина,

Я ведь режу баб не каждый год.

Катерина, хватит сомневаться,

Разорву рубаху на груди —

Вот и всё! Поехали кататься!

Панихида будет впереди.

Так оно и есть, словно встарь, словно встарь —

Если шёл вразрез на фонарь, на фонарь.

Если воровал, значит, сел, значит, сел,

А если много знал — под расстрел, под расстрел.

Думал я, наконец, не увижу я скоро